— Цель справа восемьдесят, двадцать кабельтовых! — крикнул Гаичка, сразу забыв про стихи.
На море лежало что-то очень похожее на рубку подводной лодки.
— Вводная. Обнаружена всплывшая подводная лодка «противника», — сказал проверяющий.
Снова топот ног, быстрая перекличка команд и докладов. Снова сухие прерывистые очереди спаренных пушек. Пологой дугой трассы проносились над волнами и гасли на темном прямоугольнике цели.
Не памятью, а будто всем телом своим вспоминал Гаичка, как отходило нервное напряжение того «боя». Он вздохнул глубже и застонал от боли в груди. С усилием разлепил глаза, увидел все ту же отмель с тысячами поблескивающих камней и то же ослепительное солнце в просвете туч над горизонтом. И подивился быстротечности мысли, за один миг перелистнувшей полжизни. Море по-прежнему гремело у каменной гряды, раскачивало черный веер обломков.
«Ага, вот в чем дело! Катер! — подумал он. И вдруг ужаснулся. — А где же корабль?!»
Он привстал, чтобы лучше разглядеть волны. Море было пустынным до самого горизонта, утонувшего в серой вуали. Подтягиваясь на локтях, Гаичка отполз от пенных языков прибоя и сел, привалившись мягким спасжилетом к холодной спине огромного камня.
Как это было? Закрыв глаза, он заставил себя вспоминать. Все с того самого момента, как почувствовал перемену качки.
Говорят, моряк верит своей зудящей душе не меньше, чем барометру. Какой еще моряк Гаичка! Но и в него в тот момент ужом вползла тревога. Когда выскочил из кубрика, не узнал моря. Оно было холодным и беспокойным. Ветер срывал с волн белую пену, бил брызгами по мокрым надстройкам. От норд-оста серыми полосами ползли по небу длинные крючья облаков. Но матросы, стоявшие на палубе, смотрели не на небо — на мостик, где перед командиром, вытянувшись в струнку, стоял корабельный радист.
Вскоре все на корабле знали: получен приказ идти на поиски двух ребятишек, унесенных в море на прогулочной шлюпке.
Когда Гаичка заступил на вахту, он сразу понял: предстоит нешуточное. Все офицеры были на мостике, перекидывались репликами:
— Хана пацанам.
— Лодка деревянная — не утонет.
— Закрутит.
— Приготовьте первый кубрик, — сказал командир боцману. — Чтоб тепло было.
— Нашли время для катаний! — проворчал старший лейтенант Росляков.
— Мальчишки, что с них возьмешь…
Гудя всеми тремя двигателями, сторожевик на самом полном шел вдоль берега. Луна, словно клок пены, качалась в черных колодцах неба. Она то совсем гасла — и тогда исчезали и небо и море и чернильная ночь подступала к самым бортам. А то вырывалась из лохматых туч, освещая хаос волн и рождая в груди неясную первобытную безнадежность.