-Сур Олла! Его Высокая Святость ожидает вас на галерее.
Нарочито громкий голос святого брата вновь вырвал Олла из задумчивости. Тщательно скрываемые ноты раздражения и недоумения звучали в голосе служки. Олла сухо кивнул и, расправив плечи, шагнул в овал света льющегося из арки. Неуместная задумчивость. И уже второй раз. Надо тщательнее контролировать себя. Тем боле при встрече с настоятелем Южного храма, негласно именуемым в отчётах Службы Южным змеем.
Увиденный Олла на галерее бурно жестикулирующий невысокий, какой-то весь необычайно круглый человечек в компании настоятеля столичного прихода на улице Маршалов, вовсе не был похож на ядовитое пресмыкающееся. С сочными маслинами маленьких глаз, розовыми пухлыми ладошками, выпирающим объёмным брюшком и радушной улыбкой на похожем на печеное яблоко лице, он был вылитым милым дедушкой всех внуков и внучек герцогства. На фоне массивных фигур 'Псов Братьев' и 'Божьих дланей', серыми глыбами расположившихся вдоль стены галереи и меченных выжженными на низких лбах оберегающими рунами, пухлый жрец выглядел абсолютно безобидным существом. Этакий голубь доброты, безобиднейший небесный птиц, теряющийся и трепещущий в окружении хищных ястребов. Да вот только властная манера поведения и острая сталь повелительного взгляда, своевольно пронзающего завесу из слоёв бархата незлобивости и шелков добросердечия, выдавали настоятеля. Многие годы почти безграничной власти наложили на него свой отпечаток. А непомерно долгий и тяжелый путь к поставленной цели, интриги, ложь, кровь, распухшие от ядов и разложившиеся в канавах трупы удушенных противников и постоянное ожидание удара в спину, превратили этого человека в нечто, не щадящее на своём пути никого. Живущего в нём хищного зверя уже не спрятать под обликом благодушного толстячка. Невольно Олла вновь пожалел, что согласился на встречу с его Высокой Святостью. Впрочем, выбора не было. Или точнее он был, но вёл он к конфликту с настоятелем храма, а патриос-первосвященник Флавий был не из тех людей, которых можно иметь среди врагов. Тем более, после ссоры с дядюшкой.
По позвоночнику Олла пробежал холодок неуверенности, и его вновь посетило мерзкое ощущение, чего-то недосмотренного, упущенного. Впрочем, времени на рефлексии уже не оставалось. Увидев Олла, пастырь душ человеческих сияющим колобком мгновенно откатился от стола уставленного кувшинами, блюдами и бокалами и замер перед ним, протянув вперёд руку для поцелуя. Подбородок Олла утонул в кружевах воротника. Протянутой руки он словно не увидел. Повисшая в воздухе пухлая ладонь, еле заметное отвердение скул первосвященника, а потом словно ничего не произошло, жрец небрежно обмахнул знаком Всеблагих склонившего голову Олла этой же рукой.