Пытаясь скрыться, убежать от окружающей действительности, Занудин вновь и вновь погружался в мир книг, но — какая неотступная злая ирония — он и здесь был обречен узнавать о людях, ясно понимающих свое предназначение в мире. Только и оставалось, что захлебываться белой завистью или потихоньку сходить с ума.
«Что делать мне? — изнывал Занудин. — Мелкой сошке… для всех чужому… Что?! Где те идеи, к которым я мог бы примкнуть и быть полезен, а главное — через осознание собственной пользы почувствовать себя счастливым?.. Моего вмешательства сторонилось любое пустяковое дело, и так было всегда… А на кой уж черт я понадоблюсь для подвигов пророчества и великих свершений, поиска рая на Земле и спасения цивилизации!..»
И вот как все теперь поворачивалось…
Его ЯКОБЫ позвали.
ЯКОБЫ помогать в строительстве Нового Мира.
Диплом квалифицированного специалиста «по строительству миров» разве что показать не попросили… Бред бешеной кобылы, и абзац!
…Занудин открыл глаза и, рывком приподнявшись на локтях, сел прямо, будто проглотил аршин. Напротив него на привычном месте висело зеркало, и он мысленно кивнул своему отражению, которое никак на жест Занудина не ответило — ни один мускул лица, и то не дрогнул. Во взгляде сквозила ледяная пустота, и эту пустоту ничем нельзя было заполнить, если и дальше вот так же продолжать прозябать в запертой комнате наедине с невеселыми думами о растранжиренном прошлом. «Все! Похандрил — и хватит!» — Занудин погрозил кулаком отражению, и на этот раз оно не осталось в долгу, тоже пригрозило костяшками. «Драться я с тобой, салабон, не собираюсь. Ниже моего достоинства как-то», — отмахнулся Занудин, отворачиваясь. Под неосторожно опущенной на покрывало рукой хрустнула фотография. Бережно разгладив и убрав снимок Эльвиры обратно в чемодан, Занудин заставил себя расшевелиться окончательно — а именно: принять контрастный душ, облачиться во все свежее и даже вылепить на лице подозрительно благодушную улыбку, способную сбить с панталыку кого угодно… Теперь он был готов покинуть номер и показаться на людях.
* * *
На обед Занудин опоздал. И в то время, когда все из-за стола уже расходились, Занудин только приступал к трапезе. На Панковское «приятно подавиться» даже не отреагировал, как бывало обычно, и на удивление ел с аппетитом.
В холле не считая карлика задержались двое. Поэт, сидящий по другую сторону стола, небрежным тоном заказал себе алкогольный коктейль и после того, как Даун нехотя принес ему стакан, принялся заунывно посасывать напиток, не поднимая на Занудина глаз. За спиной, расположившись на диване, листала глянцевый журнал Женщина.