— Отчего же. Вы наведались точно по адресу.
Умирающей черепахой проползла томительная минута, которая свела бы с ума кого угодно. Но сложившиеся обстоятельства принуждали гостя держаться непритязательно и терпеливо. Перспектива остаться на улице в такую неприветливую ночь совершенно не вдохновляла.
Дядюшка Ной тяжело поднялся с кресла. Лицо его уже ничего не выражало и казалось почти восковым. Карлик к этому времени успел проснуться и с некоторой опаской глядел на молодого человека в красной бейсболке.
— У меня есть для вас комната, пойдемте! — выпалил старик, хлопнув в ладоши. Взглядом отыскивая карлика под ногами: — Даун, будь добр, помоги нашему гостю.
Выдохнув с явным облегчением, Занудин отступил от чемоданов, и карлик проворно ими овладел. Проследовав через обширный, но плохо освещенный холл, троица не спеша преодолела крутой подъем лестничной спирали. На втором этаже было еще темнее, но глаза постепенно привыкали. Занудин и провожатые молча двинулись по коридору, длинному и мрачному как левиафанова кишка. Сзади семенил, сопя и фыркая, навьюченный вещами карлик. Занудин шагал вслед за стариком и невольно скользил взглядом по эмалированным табличкам, развешанным на дверях немногочисленных комнат:
МУЗЫКАНТ
ЖЕНЩИНА
ПОЭТ
ЖЕРТВА
ПАНКИ
ВИРТУАЛ
Наконец они остановились у единственной двери, не имевшей таблички. Дядюшка Ной отворил ее и передал Занудину ключ.
— Вот ваша комната, Зануда.
— Занудин, — поправил молодой человек.
Старик снова улыбнулся уголками губ, как улыбался при первых минутах их встречи.
— Для ужина уже поздновато, не правда ли? Отдыхайте после дороги. А к завтраку подходите. Внизу, в холле, в девять.
— В девять? — переспросил Занудин, извлекая из кармана брюк большие часы на засаленном кожаном шнурке, заменявшем цепочку. На стекле, закрывавшем циферблат, красовалась зигзагообразная трещина.
— В вашей комнате есть часы. Ориентируйтесь лучше по ним. Спокойной ночи, милостивый государь, — дядюшка Ной широко зевнул, демонстрируя крепкие белые зубы, которыми не грех было похвастаться — и в компании тяжело дышавшего карлика отправился восвояси.
Занудин проводил их взглядом и вошел в комнату.
Включив свет, он болезненно зажмурился на секунду-другую, после чего с замиранием сердца огляделся. Первое, что пришло на ум Занудину: еще ни разу за время кочевой жизни не доводилось ему останавливаться в таких восхитительных условиях. Пестрым безудержным каскадом пронеслись в памяти те маленькие загаженные каморки, десятки, если не сотни которых он сменил в пору долгих скитаний. Занудин чуть не прослезился, подумав о том, что, оказавшись вскоре еще в каком-нибудь захолустье, мысленно он нет-нет да и вернется сюда. Занудин растроганно улыбнулся и, стащив с головы бейсболку, принялся терзать ее своими узловатыми, согнутыми в крючки, пальцами.