«Вино тоже, знаете, не из той оперы. Напиток для детей».
«Ну уж вы скажете…»
Молча складываю пылесос, неловко поглядываю на нее снизу вверх. Красотка все так же хлопает своими бесподобными ресницами.
«А у меня голова болит…» — томно признается она и ждет ответного хода.
«От головной боли надо аспирину принять», — советую я.
«Говорят, массаж помогает…»
«К-какие массажи?.. — я прямо захлебнулся. — Нет, я массажам не обучен».
«Конечно-конечно… Вы очень славный молодой человек. Спасибо, что заглянули и помогли нерадивой домохозяйке…»
«Сущие пустяки!» — выпаливаю я.
«Значит, пойдете?»
«Ну а чего… пора уж…» — пожимаю плечами я…
В общем, ерунда какая-то. Потом, разумеется, понял: хотела с молоденьким оболтусом заплести шуры-муры… То есть и тогда догадался, конечно — сдрейфил просто… Достаточно было повести себя иначе ― подруга, мол! сейчас сделаю массаж! удачный денек для нас обоих! я тот, кто тебе нужен на ближайший часок-другой!.. Лед тронулся бы. Всю жизнь, наверное, не забыл бы. А вот нет… Всегда на своей памяти делал только то, о чем жалел и что подкашивало… Всю ночь я не спал. Ворочался с боку на бок. С утра пораньше я послал к черту работу и явился по уже известному адресу! Она открыла дверь, но за ее спиной стоял — как не трудно было догадаться — муж… Одной рукой он обнимал ее за талию. На второй руке со слащавым выражением лица облизывал пальцы — видно, только что лакомился чем-то вкусным, жирным.
«Мальчик вчера пылесосил у нас ковры. Я тебе рассказывала», — красотка зевнула.
«Му-у», — нечленораздельно промычал на это муж, обсасывая пухлый мизинец.
«Я… зашел узнать, нет ли каких жалоб, нареканий», — ляпнул я первое, что пришло в голову.
«Му-у, — снова промычал муж-осеменитель. — Ты что, не дала ему чаевых?»
«Ой! — ее глаза наигранно округлились. — Я и вправду забыла…»
В мой нагрудный карман опустилась купюра. Дверь захлопнулась. Я ушел…
Занудин замолчал и так убавился в размерах, будто бы его выпотрошили.
— А следующий, удачный опыт? — выдержав паузу, поинтересовалась Женщина.
— То есть историй двадцать, провальных, пока я не сообразил снять барышню за деньги, можно опустить? — уточнил Занудин.
Женщина была явно сбита с толку. Задумалась. Налегла на вино.
— Все так плохо было, да?
Занудин сделался серьезным.
— Когда я пытался раскрепоститься, взять быка за рога, по-гусарски напивался и бравировал — оказывалось, что хорошую женщину отпугивает мое актерство, мое саморазрушение и беспардонность. Когда начинал увлекаться излишней порядочностью, лепил из себя скромнягу — становился неинтересным…