Обжигая пальцы, Занудин достал из топки косяк. Морщась, затянулся. Задумался…
Он попытался представить других, некогда знакомых ему людей в своем теперешнем положении. Еще с детства, боясь принимать решения и не имея веры в собственные поступки, Занудин научился такого рода жалкому приему. «А что предпринял бы тот на моем месте? А как поступил бы этот?.. Этот, наверное, и вовсе никогда не оказался бы в моей шкуре… ведь у него все правильно… у него всегда все получается… у него есть первое, второе, третье и чертово четвертое, чего нет у меня!» Только через воображаемую имплантацию чужой личности в недра своей собственной Занудин мог поверить в правильность сделанного выбора. Нравственная бесхребетность! Бич Занудина на протяжении всей его жизни! И когда-нибудь ему еще предстоит решающая битва за свое «я»… Но пока все по-другому, по-старому… за исключением одного нюанса. Уже успело произойти что-то такое, под влиянием чего фантазия Занудина пасовала, не решалась предложить ни одного героя, достойного подражания. Прием не срабатывал! Много путешествуя, Занудин вдруг открыл для себя, что людям не так уж нравится совершать в жизни подвиги. А те, кто и производит впечатление способных на поступок — зачастую лишь красуются, играют придуманные для себя роли, подобно вампирам кормясь облапошенным восприятием окружающих.
«Так что же?! — вопрошал в следующий момент Занудин. — Прямо сейчас собрать чемоданы и уйти в ночь, не испытывать судьбы? Или остаться и продолжать совать нос во все углы и щели, пытаясь искать смысл там, где его попросту не окажется? Какое решение принять в одиночку? А может, это все надуманное?.. Действительно! Просто жить себе дальше, радуясь вкусному столу, уюту. Окунаться в эмоции, сталкиваясь с проделками эксцентричных соседей. Удивляться и затаивать дыхание, соприкасаясь с необъяснимым. Не стесняться страха, когда становится страшно. Потому что страх — такое же естественное человеческое чувство, как и все остальные… как и любопытство…»
С глубоким отвращением Занудин вдруг понял, в русло какой перспективы завели его рассуждения. Сегодня он устал и позволит потворствовать своей усталости — ответа от себя он потребует завтра. А завтра, поморщив физиономию, решит отложить на послезавтра. А послезавтра…
Занудин выкинул косяк обратно в огонь и, зевая, поплелся к себе. Да, теперь он мог щегольнуть именно этим словом: «к-себе». Занудину было тошно и в то же время подспудно приятно, что противоречия подчинялись сейчас его прихоти, его упрямому нежеланию принимать решения.