…В комнате он распахнул створы окна и вдохнул ночной воздух полной грудью. Ветер стих. Даже самое легкое дуновение не давало о себе знать. Ночь была безмолвная, неживая, ни одна земная тварь не издавала ни звука. Небо — черное полотно без единой звезды.
— НРАВИТСЯ ТЕБЕ ТАКАЯ НОЧЬ?
Занудин вздрогнул, невольно огляделся по сторонам. Но в то же мгновение понял, что нарушил тишину этими словами не кто иной, как он сам. Ему было и смешно, и как-то тревожно. Надо же — испугался звука собственного голоса…
— Дома были совсем другие ночи… совсем другие.
Занудин неторопливо разделся, лег в постель и тут же провалился в глубокий сон.
СОН ЗАНУДИНА
о доме, Рождестве, ряженых и Эльвире
— Эльвира, ты куда собираешься? Ты что, уходишь?!
— Ухожу.
— Куда?
— К друзьям.
— К каким друзьям?!
— К своим, естественно.
— Но… ты ничего мне не говорила о том, что будешь встречать Рождество с друзьями… Я целый день готовлю праздничный стол!
— Извини, я пошла.
— Эльвира!
Хлопнула дверь. На рождественской елке, стоявшей в углу комнаты, забряцали висячие украшения.
Занудин тяжело опустился на табурет, беспомощно сложил на скатерти праздничного стола руки. Через мгновение вскочил, сорвал с себя дурацкий поварской фартук. Сердце в груди бешено колотилось.
На экране телевизора звонко голосили и отплясывали краснощекие ряженые. Занудин ненавидел их всей душой. Каждое Рождество они кривляются и веселятся. Неужели эти паяцы и вправду приносят кому-то радость?! Жалкий суррогат всеобщего морального благополучия…
Занудин долго бродил по пустой квартире. Несколько раз останавливался у незастланной постели Эльвиры. Он вспоминал Элю совсем маленькой (тогда еще были живы родители). Настоящая куколка. Красивенькая. Смешливая. Непоседа. Теплые воспоминания детства все как на подбор связаны с ней…
Пересилив себя, Занудин вернулся к накрытому столу. На экране телевизора по-прежнему танцевали и балагурили ряженые. Еда остыла. Занудин наполнил свою тарелку с горкой, небрежно плеснул в бокал шипучего вина, но так ни к чему и не смог притронуться.
Заложив руки за спину, он снова поднялся из-за стола и в глубокой задумчивости вышел в прихожую. Остановился возле вешалки. С тоской посмотрел на свое драповое пальто…
…Занудин не знал, куда он шел. Ему просто нужно было уйти из дома. По лицу хлестал ветер, и когда он затихал, Занудин разлеплял ресницы и смотрел, как роятся снежинки в свете тусклых уличных фонарей. Под сапогами хрустела грязная корка снега, хлопали петарды, искристые стрелы взмывали в небо и рассыпались фонтанами цветных брызг.