И этим принципиально отличается то, что называется сущность, лик, суть, от того, что я делаю в социуме. В социуме никакого «Я» нет и быть не может, ибо там все адресовано не мне, а «нам». Это Мы! Живем и трудимся в нашей стране. Это Мы! Переживаем все тяготы нынешнего этапа. Это Мы! И так далее, и так далее, и так далее. Там никакого Я нет. И если кто-то впадает в иллюзию, порожденную социальным статусом: очень большой человек, очень богатый человек, очень сильный человек, и думает, что в этом случае есть он как он, то мы все знаем, чем это для него кончается. Приходят Мы и объясняют ему, что либо Мы, либо Они. А ты… непонятно что, либо ты с нами, либо ты против нас. Все просто. Это формула социальной жизни. Вся социальная жизнь пронизана ею: от самых мелких клеточек: семья, компания друзей — до самых больших: государство, нация, человечество. Либо ты с нами, с человечеством, либо ты против нас, гад, агент инопланетян.
И есть у нас еще третья часть, на которой эти «мы» и «они», можно сказать, паразитируют. А можно сказать, что это сосуд, в который все это налито. А можно еще как-нибудь сказать. Зверь! Часть, которая кушает и, если не будет кушать, не будет вообще существовать. Часть, которая вообще занимается совершенно непонятным, непотребным делом. Которую надо кормить. Которой нужно спать. Которой нужно одеваться, чтоб холодно не было. Которой нужно… в общем, не очень много-то ей нужно, строго говоря. Но которой нас учили бояться, потому что она может победить это наше «мы». А почему она может победить наше «мы»? Почему так надо этого бояться? Почему такая в социуме запущена дезинформация, что вот этого вот надо так ужасно бояться? Зачем социуму нужно, чтобы человек этого боялся? Кому нужна эта легенда о звере?
Ну, не покорми три дня, и весь зверь на этом кончится.
Страх на самом деле простой, страх того, что вот эта биологическая масса, не имеющая ни имени, ни фамилии, ни биографии, тело, которое живет по законам биологии, понимаете, оно… видите ли… оно такое, что презирать его надо и что… оскорбляет, вот! Вас оскорбляет, наверно, тоже, да? «Как хорошо, что дырочку для клизмы имеют все живые организмы» — в том числе и организм человека. Но это ж не человек, это его организм. Гурджиев говорил (чтоб красиво), он говорил: машина, на которой я еду. И, естественно, либо я еду на ней с комфортом, с хорошей скоростью, играючи, вовремя заправляюсь, либо она вся, извините, доживает: то тормоза барахлят, то компрессор, то зажигание, то колесо, то еще что-то. Я бесконечно ее ремонтирую. Но при этом я еще еду куда-то. Либо я уже никуда не еду. Приехали. Желаний много, а машина не работает.