Она вытащила часть тюля и вложила обратно пачку в десять тысяч долларов, оставив тысячу на расходы по отелю, затем снова зашила голубого медвежонка. Это, конечно, всего лишь предосторожность. На случай…
Закончив, Надя снова откинулась на подушки гостиничной постели, черные и белые пятна мелькали у нее перед глазами.
— Валентина, — из последних сил позвала она. — Валя…
Девочка вышла из ванной. Щеки ее раскраснелись.
— Мама! — воскликнула Валентина. — Ванная такая красивая. Стены оклеены цветными обоями, и я насчитала десять полотенец! Там есть даже большое белое полотенце для пола и маленький флакончик с шампунем и…
— Валентина, — прошептала Надя, протягивая руку, чтобы притянуть к себе дочь.
— Мама? — спросила Валентина, встревоженная тоном матери.
— Тише. Я должна что-то сказать тебе… Теперь ты в новой стране, но я не хочу, чтобы ты забыла меня, папу или Мишу… потому что мы всегда будем с тобой независимо от того, куда ты поедешь и что будешь делать.
— Мама? — глаза девочки стали огромными, в них затаился страх. — Мама, ты куда-то уходишь?
— Надеюсь нет, — сказала Надя, тяжело дыша. — Мне бы хотелось быть с тобой всегда. — Слезы побежали по ее щекам, губы задрожали, но она заставила себя произнести, — но если я не смогу… Валя… — Больше она ничего не смогла сказать.
— Мама, мама, мама! — рыдала Валентина, бросившись к матери на грудь.
Мать и дочь прильнули друг к другу, Надя собралась с силами и погладила мягкие красивые блестящие волосы Валентины.
— Моя деточка, моя доченька, моя Валенька, — снова и снова шептала Надя, пока наконец слова не превратились в невнятный шепот. Слова, которые она хотела навсегда запечатлеть в сердце дочери. — Никогда не забывай… Ты сильная девочка… ты найдешь свою дорогу. Ты обретешь любовь, я знаю это. Люби, Валентина, никогда не бойся любви.
Дождь превратился в изморось, серую и бесконечную.
Два сотрудника скорой помощи, едва взглянув на Валентину, положили Надю на носилки и повезли через автостоянку к своей большой зеленовато-желтой машине.
— Эй, милашка, с ней все будет в порядке, — сказал служащий за конторкой, взглянув на девочку, застывшую на месте, в то время как вой сирены скорой помощи постепенно затихал в ночи. — У тебя есть кто-нибудь, кому бы ты могла позвонить, детка? Может быть, папа?
Ошеломленная и смертельно напуганная Валентина, услышав слово «папа», которое показалось смутно знакомым, кивнула.
Дежурный пожал плечами, обрадованный, что сможет сбыть ее с рук.
— Тогда хорошо, детка, позвони папе. Он приедет и заберет тебя. — Купив ей пепси из автомата и плитку Херши, он отвел ее назад в номер. — Я оставлю записку дневному дежурному, — пообещал он и ушел.