— Да? — оцепенело переспросила Валентина. Она была настолько расстроена, что в последние три дня ни разу не подумала о «Голубых Орхидеях».
— И еще одно, — ликующе сообщила Орхидея, — как только мы закончим альбом, Элайджа собирается позвонить Дику Кларку и разведать, сможет ли он организовать для нас выступление на «Американской эстраде». Ты можешь в это поверить?! — Ее возбуждение, казалось, заполняло комнату. — Ты рада? Довольна? Наверное, ты так счастлива, что готова взлететь.
— Конечно, — отозвалась Валентина.
— Ты что, трусишь? Почему ты так говоришь «конечно»? — Орхидея весело передразнила ее не слишком искренний тон. — Ну, детка! Мы «Голубые Орхидеи». Мы говорим о золотых пластинках, славе, деньгах, о том, что услышим наши голоса по радио. Я приеду к тебе прямо сейчас, брошу свои чемоданы и заберу тебя.
— Твои чемоданы? — ошеломленно переспросила Валентина.
Орхидея поколебалась, потом сказала:
— Ну конечно… Мы с Элайджем решили, что будет лучше, если я поживу пока дома, так как он проводит сейчас много времени в Лос-Анджелесе. Но мы будем встречаться! Я люблю его, Вэл. Я только надеюсь… — она перешла на шепот, — ну, что папа Эдгар не станет возражать, чтобы я вернулась.
Неделю спустя Берри Горди отправил их обеих в Калифорнию записывать пластинку в лос-анджелесской студии. Эбби Макей полетела с ними, играя роль их дуэньи, воспитательницы и наставницы.
Сидя в салоне первого класса, Орхидея взволнованно болтала и мурлыкала слова песен, намеченных для записи, пока Эбби не приказала ей закрыть рот. Позже, когда Орхидея, извинившись, вышла в туалет, Эбби, нахмурившись, сказала:
— Надеюсь, наша малышка Орхидея не понесется сломя голову.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, голубушка, что она чертовски прелестная девочка и голос у нее достаточно приятный, чтобы очаровывать водителей грузовиков. Но он всего лишь приятный. Не больше. В нем нет совершенства. — Эбби задумчиво посмотрела на Валентину. — А у тебя, милочка, он есть. Вот что я имею в виду. У тебя он есть. Только…
— Только — что? — Теперь Эбби полностью завладела вниманием Валентины.
— Вэл, мы занимаемся чертовски жестоким бизнесом. Может, наступит время, когда тебе придется пойти своей дорогой. Ты понимаешь, что я имею в виду? Когда тебе придется разорвать все путы и посмотреть, на что ты способна.
Валентина почувствовала озноб. Она посмотрела в окно, где пушистые, похожие на сахарную вату облака, ярко освещенные солнцем, плыли в нескольких сотнях ярдов от них. Те ли это облака, на которых так радостно жилось Орхидее?