— Не думаю, — спокойно возразила она Эбби. — Орхидея — моя сестра, и это все для меня. Мы всегда будем «Голубыми Орхидеями».
Орхидея вбежала в их апартаменты в «Сансет Хайатт» на бульваре Сансет, бросила свой чемодан и сумку и резко остановилась. Два огромных букета стояли на низком столике в изящном уголке для отдыха. Каждый состоял из роз и редких дорогих орхидей. Голубые атласные ленты переплетали цветы и обвивали вазы.
— О! — с восхищением воскликнула Орхидея. Девушки нетерпеливо стали перебирать благоухающие цветы.
— «Орхидее, моей прекрасной дочери», — прочла вслух Орхидея свою карточку, — «от папы Эдгара. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что».
Орхидея держала карточку и пристально смотрела на нее, руки у нее дрожали.
— Это… Вэл… Вэл… — Она пыталась сдержать внезапно подступившие слезы. — Он простил меня.
Валентина, улыбаясь, прочла свою: «Моей прелестной дочери. Лучший день в моей жизни, когда ты вошла в нее».
Пока Эбби, неуклюже ковыляя по двум смежным комнатам, проверяла, работает ли телевизор, и заказывала еду в номер, Орхидея проскользнула в ванную и закрыла дверь. Как принято в Голливуде, даже эта комната имела телефон. Она набрала номер отеля «Мейфлауэр» в Нью-Йорке и с нетерпением ждала, когда оператор соединит ее с номером Элайджи.
Ей нужна успокаивающая уверенность Элайджи… очень нужна. Кроме Вэл, он единственный человек, знающий, как ей действует на нервы запись в студии.
— Да? — наконец-то раздался на том конце голос Элайджи.
— Элайджа! Я думала, тебя нет! И уже собиралась оставить тебе записку.
— Да. Я только что вошел. Из холла услышал, что звонит телефон. Мне нужно переодеться к обеду. Что произошло, детка?
— Я… мне просто хотелось поговорить. Мы только что приехали. Мы начнем записывать первую вещь утром…
— Детка, ты сделаешь все великолепно. Только слушайся Эбби. Вот почему я послал ее с вами, она вас поддержит. По ее мнению, ты вполне готова.
— Хорошо…
— Послушай, детка, мне нужно уходить, я опаздываю.
Орхидею охватила внезапная, необъяснимая паника.
— Элайджа! Не вешай трубку! Еще минутку! Скажи мне… скажи мне, что любишь меня.
— Ты знаешь, что да, — приветливо согласился Элайджа. — Ты самая прелестная маленькая девочка, какую я когда-либо встречал, милый ягненочек, я люблю твои веснушки, а теперь мне пора идти. Я действительно опаздываю.
Раздался щелчок. Орхидея задумчиво смотрела на телефонную трубку и наконец положила ее на рычаг.
Элайджа томно повернулся и стал ласкать бедра лежащей рядом обнаженной актрисы, ее кожа блестела от пота. У нее было тело танцовщицы и полная грудь с большими темными сосками.