В голосе Рауля чувствовались ледяные нотки.
— Заслуживает, как те другие, которых вы убили? — с дрожью в голосе спросила Харриет.
— Вы осуждаете мое поведение, мисс Латимер? — прищурившись, откликнулся Рауль.
— Значит, вы не отрицаете, что убивали людей?
Плотину, сдерживавшую эмоции Харриет, прорвало.
— Нет, мисс Латимер, не отрицаю.
Его взгляд стал тревожно напряженным.
— Значит, вы недостойный человек! — У нее в глазах вспыхнули крошечные зеленые искорки. — Преследовать раненого человека словно собаку!
— О ком именно из тех многих, кого я убил, вы говорите, мисс Латимер?
В голосе Рауля прозвучала скрытая угроза, на которую Харриет не стала обращать внимания.
— О солдате, за которым вы охотились ночью!
— А-а, о том, который был готов сорвать с вас всю одежду и открыто насладиться вами на виду у остальных своих приятелей?
— Вы этого не знаете…
От его недвусмысленных слов у Харриет густо покраснели щеки.
Резко выбросив вперед руку и схватив под уздцы ее лошадь, Рауль заговорил зловеще тихим голосом:
— Я это знаю, мисс Латимер. И вы тоже. Вы предпочли бы, чтобы я оставил его в покое и продолжал принимать ванну?
— Я… Нет… Я очень благодарна…
Его рука нечаянно коснулась ее рук, и от ее жара Харриет затрепетала.
— Тогда держите при себе свои неуместные замечания.
Она была уверена, что Рауль заметил реакцию ее тела на его прикосновение, и страшно рассердилась на себя.
— Ранить его было необходимо, но убивать — нет!
— Об этом мне судить.
— Значит, вы убили его?
У нее перехватило дыхание, а глаза расширились.
— Да. — Он отпустил поводья ее лошади и мрачно посмотрел на Харриет. — Я его убил.
— О нет! — Ее глаза наполнились страданием. — Тогда вы не лучше, чем он! Вы чудовище! Убийца!
— Я плохой судья людям, — сдержанно согласился Рауль. — Успокойте свое миссионерское сердце, мисс Латимер. Я убил его не только из-за нападения на вас. Скорее, я убил его из-за девушки, которая была бы более благодарна, если бы осталась жива. Она умерла три дня назад в тех же руках, которые схватили вас. Ей было двенадцать лет.
Он резко стегнул кнутом по крупу лошади, и Харриет осталась позади, ошеломленная и растерянная, а Хашим смотрел на нее с выражением, похожим на презрение.
— Но паша… — защищаясь, попыталась возразить она.
— Паша устроил так, чтобы мы попали в засаду, — витиевато выругавшись по-арабски, заговорил Хашим, — и чтобы вы вернулись к нему как наложница. Мой хозяин хорошо знает мысли таких людей. Он подкупил негритенка, и тот рассказал ему о планах хозяина, а потом он пригрозил паше, приставив ему к горлу лезвие кинжала. — Он пожал плечами. — Теперь никакой засады не будет.