А потом покончит с собой. Чтобы спасти их.
Только поймите правильно. Никто не говорит, что Кора Рейнольдс поступила правильно.
Никто не говорит, что у Коры Рейнольдс не было проблем с психикой. Но она все равно победила.
Люди так делают, да: превращают вещи в людей, а людей – в вещи. Туда – сюда. Зуб за зуб.
Если ее остановят, вот что они обнаружат у нее в машине, Искалеченные детские трупики. Мертвые – все до единого. Плюшевые зверята, пропитанные ее кровью. Все мертвые, вместе.
Мать природа надевает что то похожее на черный китель. Это то ли армейская полушинель, то ли костюм фигуристки: из черной шерсти, с двумя рядами медных пуговиц впереди. Мажоретка, затянутая в черный бархат, девушка с разрезанными ноздрями, которые держатся только на струпьях запекшейся темной крови. Она сует руки в длинные рукава и говорит Святому Без Кишок:
– Застегнешь мне?
Она пытается пошевелить пальцами – тем, что осталось от пальцев, – и говорит:
– А то мне нечем.
Вместо пальцев – одни обрубки. Лишь указательные пальцы остались нетронутым – чтобы набирать номер на телефоне, когда она сделается знаменитой. Нажимать кнопки на банкоматах. Грядущая слава уже превращает ее из трехмерного тела в двухмерное плоское изображение.
Мать Природа, Святой Без Кишок, Преподобный Безбожник, мы все одеваемся в черное, готовясь нести мистера Уиттиера вниз, в подвал. Готовясь сыграть в следующей важной сцене.
И не важно, что эти похороны на самом деле лишь репетиция. Что мы – просто дублеры для настоящих похорон, которые кинозвезды сыграют перед камерами, когда нас найдут. Просто этими действиями – когда мы завернем тело мистера Уиттиера в подобие савана и отнесем его вниз для траурной церемонии – мы себе обеспечиваем общие впечатления. Одни на всех. Чтобы потом рассказать репортерам и полицейским ту же самую трагическую историю.
Трудно сказать, пахнет мистер Уиттиер или нет. Мисс Апчхи и Преподобный Безбожник таскают серебряные пакетики с испорченной едой, и за каждым пакетиком тянется шлейф зловония. Вонь такая, что не продохнуть – она словно капает и расплывается кляксами в застоявшемся воздухе. А эти двое таскают пакетики через холл к туалетам, чтобы смыть их в унитаз.
– Хорошо, когда нос постоянно заложен, – говорит Мисс Апчхи и громко шмыгает носом. – Хоть запах не чувствуется.
Смывать по пакету за раз – это еще ничего. Пока Преподобный Безбожник не пытается поспешить и не вываливает в унитаз сразу несколько. Вот тогда вонь становится невыносимой. Удушающей. Просто убийственной. Вонь пропитывает их одежду и волосы. В первый раз, когда они попытались смыть два пакетика сразу, унитаз забился, и вода потекла наружу. Еще один засор. Вода уже вытекает в холл, превращая синий ковер в хлюпающее болото. Пакеты застряли в канализационной трубе, они впитывают в себя воду, и разбухают, как тетраззини с индейкой, убившие мистера Уиттиера, и перекрывают главную трубу, так что даже те унитазы, которые с виду вполне нормальные, все равно засоряются.