Байрон обнаружил, что ходьба может причинять боль.
— Ты не можешь вот так уйти и оставить меня мучиться, Антониетта, — ее смех был мягким и таким заразительным, что он и сам заулыбался. — Перестань беспокоиться. Моя семья придет, чтобы познакомиться с тобой, Антониетта, а не для осмотра палаццо. И то, что ты выбрала на обед, не будет иметь никакого значения. Ты очаруешь их. Поверь мне. Я очень долго искал тебя, и они в восторге, что, наконец-то, нашел. А Хелена умчалась, чтобы найти пропавшую скатерть.
Он замедлил свой темп, идя рядом с ней через широкий холл. Когда они приходили мимо музыкальной комнаты, что-то упало на мраморные плиты. Они услышали, как это раскололось на части и рассыпалось по полу.
Антониетта с тревогой повернула голову на звук шума.
— Что это? Надеюсь не еще одна проблема? Твоя семья будет здесь с минуты на минуту.
— Никто не должен находиться в твоей музыкальной комнате. Я полагал, это только твои владения, — его голос был тихим. Шепотом, не более.
Антониетта застыла. Ее разум был так занят предстоящей встречей с его семьей, что она не задумалась, что кто-то может рыться в ее работах.
— Вероятно Винсент. Ему так скучно без маленькой Маргариты, с которой можно поиграть, — Винсент никогда не входил в ее личную музыкальную комнату. Комнату, с ее совершенной акустикой, вход в которую был запрещен для всех в доме, когда Антониетта сочиняла, что происходило практически постоянно.
— Сомневаюсь, что это мальчик. Оставайся здесь с Кельтом, — Байрон просканировал ее музыкальную комнату. Он точно знал, кто отчаянно перерывает музыкальные партитуры.
Антониетта задохнулась.
— Марита, — она уловила картины прямо из сознания Байрона. — Она, должно быть, ищет отрывок Генделя. Я не останусь здесь, в то время как ты противостоишь моей золовке. Если она предает мою семью, я хочу знать об этом.
Байрон был поражен. Антониетта входила и выходила из его сознания с опытностью эксперта. Телепатия была естественна для нее. Она совсем не боялась этого.
— Судя по звукам, на пол свалился стакан. Мне вовсе не хочется, чтобы ты поранилась.
— Я ношу туфли.
Он бросил взгляд на гладкую итальянскую кожу.
— Сандалии с открытыми носками. Это не считается обувью.
Она издала полный раздражения звук. Она оделась самым тщательным образом, желая выглядеть перед его семьей как можно лучше. Но все, казалось, пошло не так. А теперь и Марита роется в ее музыкальной комнате.
Байрон двигался молчаливо, скрывая их присутствие от Мариты. Он видел, как женщина открывает шкаф за шкафом и обыскивает их содержимое.