— Что она делает?
— Ищет что-то, — Байрон потянулся к сознанию Мариты, сканируя ее намерения и одновременно сливаясь с Антониеттой.
Марита тихо плакала, бормоча молитвы и роясь в бумагах и партитурах.
— Я надежно спрятала Генделя, — заявила Антониетта.
Байрон торопливо раскрыл их присутствие, когда Марита развернулась. Она издала пронзительный писк и закрыла лицо руками.
— Не плачь, — приказал он, обрубая слова и едва сдерживая себя.
— Зачем ты это делаешь, Марита? Ты Скарлетти. Если ты и Франко нуждались в деньгах, то почему не подошли ко мне? — сердце Антониетты ныло. — Я не понимаю.
— Франко ничего не знает об этом. Не может знать. Пожалуйста, Тони, ничего не говори ему об этом.
Удар большого дверного молотка в главную дверь эхом разнесся по всему палаццо. Антониетта вцепилась в руку Байрона.
— Это они. Нам срочно нужна горничная, чтобы быстренько убрать здесь стекло.
— Что ты собираешься делать, Тони? — потребовала ответа Марита. — Если ты скажешь Франко, что я сделала, ты разрушишь мой брак. Он отошлет меня. Тебе прекрасно известно, что он это сделает.
— Не могу ничего сказать относительно действий Франко. Ты пыталась украсть бесценное сокровище из нашей семьи. Кому ты ее несла?
— Не могу сказать.
Образ замерцал в ее сознании. Ненависть окружала этот образ. Ненависть и страх. Будучи связанной с Байроном, Антониетта уловила облик из головы Мариты.
— Дон Демонизини? Ты передала бы сокровище Скарлетти в руки этого ужасного человека?
— Откуда вы узнали? Я ни слова не сказала. Я бы никогда не произнесла его имя вслух, имя самого дьявола, — Марита несколько раз перекрестилась.
Волны угнетения и страха затопили их со всех сторон. Бегущие шаги прогремели внизу по мраморному полу.
— Синьорина Скарлетти, путь милостивый Боже спасет всех нас, — Хелена вбежала в комнату, ее грудь тяжело вздымалась, дико размахивая руками в воздухе. — Мы нашли его. Мы нашли Энрико. Он в спускном желобе для грязного белья, завернутый в вашу прекрасную скатерть из ирландского кружева.
Вслед за Хеленой появилась юная горничная.
— Я провела Влада и Элеанор Беллендрейк и их сына Джозефа в зимний сад, синьорина Антониетта.
Воцарившееся молчание было оглушительным. Байрон успокаивающе одной рукой обнял Антониетту.
— Я предполагаю, что Энрико больше нет среди живых, — у него возникло внезапное желание рассмеяться над абсурдностью всей этой ситуации, но он сомневался, что Антониетта оценит его чувство юмора.
— Мертвее и быть не может, — призналась Хелена, зажимая рот рукой. — Горничные отправились искать пропавшую скатерть, а запах стоял настолько неприятный…