Груз печали был таким тяжелым, что она казалась тяжким бременем, огромным горем. Антониетта почувствовала это сердцем и душой, но продолжала хранить молчание, надеясь, что он продолжит говорить. У нее создалось ощущение, что он никогда и никому не рассказывал эту историю.
Байрон повернул голову и поцеловал кончики ее пальцев.
— Позже до меня дошло, мой друг Жак и я были так близки, что я подобрал изображения из его сознания. Он подвергся пыткам и частично обезумел. Он не помнил никого из нас, поэтому мне не пришло в голову, что в тот момент я все еще был связан с ним, все еще видел его глазами, как мы часто поступали, делясь информацией через нашу личную связь. Но к тому моменту, как я во всем разобрался, было слишком поздно, я разрушил нашу дружбу и внушил ему глубокое недоверие к себе. Он нуждался во мне, а я его подвел. Я горько сожалею о тех днях.
— Как печально, Байрон. Надеюсь, сейчас твоему другу лучше. И если он был таким хорошим товарищем, я уверена, что как только он вылечится, он простит тебе все, что бы ты ни сделал.
— Связь между нами все еще существует, дожидаясь, пока кто-нибудь из нас не решит воспользоваться ею, но я больше не видел в цвете. Мой мир вернулся к серым оттенкам и теням. Пока я не повстречал тебя.
От того, как он это сказал, резко, откровенно, у нее дрогнуло сердце. Пока я не повстречал тебя. Должно быть, все дело в его голосе, который так влиял на нее.
— И что изменилось? — в ее горле, создавалось ощущение, встал комок. Антониетта резко одернула себя. Он был мужчиной, таким же, как и остальные мужчины, который придет и уйдет, как поступали все они. Не имеет значения, насколько сладкие слова он говорил, в конечном итоге, брачный контракт всегда показывал, что им было нужно. И это никогда не была Антониетта, женщина.
— Вся моя жизнь, — просто ответил он.
Но сейчас, в кромешной тьме, ей хотелось верить ему.
— Поцелуй меня, Байрон. Просто еще раз поцелуй меня, — ее руки обвились вокруг его шеи, и она прижалась к нему всем телом. Жаждая. Нуждаясь. Она может не хотеть, чтобы он был особенным, может не хотеть верить, что он отличается от других окружающих ее людей, но она нуждалась в его поцелуях. А она никогда ни в ком не нуждалась.
Он что-то пробормотал на языке, которого она ранее никогда не слышала, и склонил свою голову к ее. Его губы легчайшими поцелуями прошлись по ее лицу, скулам, нежно наступая на ее чувства. В его руках ощущалась огромная сила, когда он прижал ее к себе, устроив в колыбели своих объятий. Его рот дразнил ее. Его зубы потянули за ее нижнюю губку, создавая сладкое искушение, оставившее ее беззащитной перед собственными желаниями.