Она посадила меня на поезд, идущий в Ташкент, были слезы, но я держался молодцом и не показывал виду, что мне тоже немного страшновато. Всё-таки, в первый раз на войну. Да и отрываться от семьи тоже не хотелось. В Сталинграде я догнал наш эшелон и пересел в него. Ехали с комфортом, в купированных вагонах. Владимир Константинович держал для меня место в своём купе. Ночью не спалось, попытался вызвать Сергея.
— Сергей?
— Я здесь.
— Я всё делаю правильно?
— Это дело уже стало твоим, поэтому ты заботишься о нём. Всё правильно! Хотя опытные самолёты на войне – ненужный риск! Но дело уже сделано. На них хоть радиостанции есть?
— Да, из тех десяти, которые были поставлены из САСШ после подписания контракта на продажу патента. Это 192-е, а не 160-ые.
— Частоты совпадают?
— Да. Но разница в напряжении питания: 14 вольт, а не 12, как у 160-й. Блоки питания разные, и 192 легче.
— Тогда "Ой", нормально.
— Сергей, ты говорил что воевал! Как оно там? Я смогу?
— Да, воевал. В Афгане, в Сирии, в Эфиопии, в Чечне и в Южной Осетии.
"Трассера, как паутина!
Маневрирую активно!
Живописная картина!
Как Саврасова "Грачи…
Прилетели!" Выручаем!
С огоньком нас здесь встречают
Вновь земля не отвечает!
"Ну…, разведка! Не молчи!"
Я кручусь и кувыркаюсь!
В сотый раз я зарекаюсь:
По прилёту – увольняюсь,
чтоб не я – двухсотый груз!
На хрена пошёл я в Качу?
Вот Ульяновск – все иначе:
Был бы дом, машина, дача
И водил бы я "Арбуз" – Сергей напел песенку, голос у него приятный и не громкий.
— В Ульяновске нет училища! Ты Качу заканчивал?
— Да! Но после войны она в Сталинграде, он Волгоград сейчас называется, располагалась. А в Ульяновске – училище Гражданской авиации.
— А что такое "Арбуз"?
— "Эйрбас трехсотой серии" – один из самых распространённых гражданских самолётов в мире. Совместное производство Англии, Франции, Германии и Италии.
— А ты на чём в войну летал?
— В последние два раза больше на Су-25-х, штурмовиках. Мне вторую реактивную врачи прикрыли, дескать, старый! Это самолёты непосредственной поддержки войск. У вас таких пока нет, но скоро появятся! До этого на истребителях.
— Как там, на войне?
— Страшно и ничего приятного. Но, это – наша работа. Её надо делать. И оборачиваться почаще, каждые сорок секунд. Папа мой, до самой смерти так делал: сорок секунд – поворачивает голову. Мне уже не пришлось так головой вертеть, локаторы выручали. А тебе – придётся, чтобы живым вернуться к Рите и малышу. Или малышке. Спи! Ты справишься!
В Иркутске, долго отсутствовавший Коккинаки запрыгнул в уже отходивший поезд, потом долго ходил по вагону, заходя во все купе. Вошел в наше купе и сказал: "Андрей! С тебя причитается!" и положил на столик 4 шпалы. "Ты догнал Риту!"