Белден искал их, разворотив и перевернув все, и Дарлинг тоже занимался поисками. Дарлинг, который, между прочим, считал, что гормоны у него. Он полагал, что разыграл шутку с Невином и Картрайтом, и допился до смерти, пытаясь найти бутылку, в которой они находились.
И все эти годы гормоны были в этой бутылке на каминной полке!
Кто-то еще сыграл шутку с ними всеми. Возможно, Лэнгдон. Тот, кого отдали в качестве домашнего животного к существу, настолько чудовищному, что даже Картрайт не стал называть его.
Дрожащей рукой Уэст поставил бутылку обратно на каминную полку, положил около нее пробку. Он на какое-то время задержался там, сжимая руками полку и устремляясь глазами к смотровой щели около камина. Он пристально вглядывался в долину, где темный цилиндр был устремлен вверх, как будто старался оторваться от скалистой планеты и направиться к звездам.
«Альфа Центавра» — корабль с космическим двигателем, который не смог заработать. Что-то не так… что-то не так…
Рыдание сдавило горло Уэста, и он с силой вцепился в каминную полку — так, что даже почувствовал боль.
Он знал, в чем была ошибка!
Он изучил проекты двигателя на Земле.
И теперь проекты были снова перед его глазами, он помнил их — каждую линию, каждый символ, как будто они были выгравированы в его мозгу.
Он видел, в чем проблема: нужно лишь сделать простую корректировку, после чего двигатель наверняка заработает. Десять минут… ему требуется только десять минут. Так просто. Так просто. Настолько просто, что было трудно поверить в то, что неисправность не была найдена прежде и все великие умы, которые работали над этим двигателем, не смогли ее заметить.
Была мечта — вещь, о которой он не смел говорить вслух и даже про себя. Вещь, о которой он не смел даже думать.
Уэст выпрямился и снова оглядел комнату. Он взял бутылку и во второй раз поднял ее в знак приветствия. Но на сей раз у него имелся тост для умерших людей и существа, которое скулило в углу.
— За звезды! — произнес он.
И он пил и пил — без остановки.