В чем-то его можно оспорить, но гораздо чаще он оказывался прав. Юрий Михайлович Лужков управляет Москвой с 12 июня 1992 в качестве мэра мегаполиса, и с 13 апреля 1990 года — в качестве председателя Мосгорисполкома. Кому-то не терпится уточнить: не управляет, а правит столицей. Ах, боже мой, не снискать числа людей, завидующих мэру, но не умеющих делать и жить так, как он.
Не станем рассуждать на тему, какой была ранее Москва, и какой стала ныне. Это понятие «ранее» можно отнести к Москве брежневских, горбачевских и иных времен — «от Кантемира до наших дней». Лужков со своей командой создал образ другой Москвы. И дело не только в преображении города, он словно вырвался из вечерней тьмы и воспарил. Но за все надо платить. Лужков не только изменил внешний облик города, изменилась его философия. Москва стала европейским городом. Кому-то это не нравится. Устремляясь в Европу, столице нельзя потерять дух собирательницы земель русских. Это справедливое беспокойство, но трудно упрекнуть Лужкова, что он чужд этой идее.
Мне кажется, философия Лужкова, как градоначальника, укладывается в одной фразе: «Стать европейским городом, оставаясь Москвой российской». Нет смысла пересказывать его биографию, итоговой будет опять одна фраза: вся осознанная жизнь его связана с огромным городом на семи холмах. Он — прирожденный хозяйственник, управленец, и с этим трудно спорить.
Он возглавил Москву на волне демократических перемен, после событий начала 90-х годов, перевернувших страну и сменивших государственный и общественный строй в ней. Москва в демократический прорыв входила в тандеме: ученый — экономист Гавриил Попов, на правах политика, основоположника новых демократических экономических воззрений, и Юрий Лужков, которому было не до политики, но он знал хозяйство и умел им управлять. Надо было суметь удержать огромный город на плаву, сделать его центром не только политических новаций, но и мегаполисом, обеспечивающим экономическую и социальную стабильность, без чего не может быть стабильности политической.
Августовский путч 1991 года Лужков проходит еще в связке с Гавриилом Поповым. Затем Попов сходит с управленческой дистанции и возвращается в науку. Он был крайне необходим для переходного периода от горбачевской перестройки к экономическому «модерну» гайдаровской поры. Но затем началась совсем другая история, испытание экономических нововведений практикой жизни. Реформы этого испытания не выдержали в силу своего типового гарвардского наполнения и полной неадекватности российской реальности.