Заметим, что Примакова остановили не младореформаторы и генерация идущих им вслед. Против Примакова поднялась криминальная среда, взошедшая на поле реформ и поразившая все клетки власти в центре и на местах. Против Примакова поднялся криминализированный административный ресурс.
Другой вопрос, почему ряд сторонников движения «Отечество — вся Россия» стали покидать его, переходя под флаги «Единства», хотя в связке с Юрием Лужковым был и губернатор Питера Владимир Яковлев, и президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Я думаю, дело не только в страхе губернаторов: а если проиграем, что тогда? Просто многие из них были в достаточной мере коррумпированы, и они боялись Евгения Примакова. Но это только часть якобы страха. Сработала извечная зависть к Москве как региону и нежелание ее усиления. Конечно же, дала результат и грязная пиар-кампания против Лужкова и Примакова. На выборах в Москве ее результат был практически равен если не нулю, то максимум пяти процентам.
В России все сложнее, иначе. Регионы завидуют успешности Москвы, и эта зависть продуцируется в коридорах региональной власти. При всех изъянах и Татарстан, и Санкт-Петербург, и уж, конечно, Москва, регионы более успешные, нежели подавляющая часть России. Скажем честно, немного губернаторов, заявивших вначале о своей поддержке ОВР, сохранили ему верность в ходе выборов. И, тем не менее, несмотря на травлю, черный пиар, который организовали против «Отечества» федеральные телевизионные каналы, ОВР на выборах в Государст-венную думу добилась очень внушительного результата: почти 14,5 %. И этого добилось движение, которое было создано всего за девять месяцев до выборов.
8–9 апреля 2002 года. Некая конференция-симпозиум.
Власть прессы или пресс власти. Устроители: Союз правых сил (СПС), Гарвардский университет США и факультет журналистики МГУ.
Когда я вошел в зал, сама его атмосфера, поведение участников, обилие телекамер, — все вместе как бы вернуло меня в события десятилетней давности. Те же проблемы, то же пророчество катастрофы. Зал импульсивный — сказывается присутствие студентов. Десять лет назад были менее вальяжные президиумы (панель выступающих) и уж точно не звучала в таком обилии английская речь.
Устраиваюсь в глубоком кресле, меня узнают, здороваются, и я в ответ приветствую знакомых и незнакомых тоже. Вопросы похожие: «Вы меня помните? Белый дом, август 91-го…» или «Ваша книга «Хроника времен царя Бориса» — настольная книга в нашей семье». Нескончаемые рукопожатия, вялые, жесткие, рассеянные ответы, кого-то узнаю, но в большинстве своем смытые временем лица, поседевшие головы, излишняя полнота или старческая сутулость.