– Маруська… – Ив провел ладонью по моим волосам. – Я беспокоился.
– Угу… Поехали домой.
Я заставила себя оторваться от мужа, села в машину.
– Черт… От меня воняет?
– Есть немного, – хмыкнул Ив, заводя мотор.
«Немного». Намертво въедающийся в кожу и одежду сладкий трупный запах плюс пороховой дым… Или дым менты бы почуяли? Я-то к себе уже принюхалась.
– Бог с ним, с запахом. Давай по делу, – сказал муж. – Пистолет найдут?
– Смотря как искать будут. Догадаются крышу обшарить – найдут. Хотя у них тоже людей не хватает.
– Будем надеяться, что не догадаются. Зря я, что ли, столько денег потратил? Все, что на отпуск копили, пришлось отдать. Отдых накрылся медным тазом.
– Ты еще надеялся на отпуск?
– Нет, а ты?
Я обхватила себя за плечи: знобило.
– Включи печку, пожалуйста.
Ив бросил на меня быстрый взгляд и послушно повернул рычаг обогревателя.
– В общем, вывели меня на одного человечка, тот – на прокурора… В подозреваемые тебя никто не запишет. Пройдешь как свидетель.
– Спасибо.
– Да пожалуйста, – усмехнулся он. – Для чего еще нужен муж?
– Злопамятный.
– Весьма. Рассказывай. Если сможешь – по порядку.
Я попробовала. И очень удивилась, почувствовав, что голос срывается, а из глаз льются слезы. Поймала еще один быстрый взгляд мужа, попыталась вытереть лицо.
– Сейчас… извини.
Он тормознул у вывески «Аптека, двадцать четыре часа», в два прыжка оказался у входа, выругался, толкнув закрытую дверь, вернулся в машину.
– Зачем? – поинтересовалась я.
– Затем. Что дальше было?
– Да так… ничего.
Слов отчаянно не хватало, не хватало воздуха, и, несмотря на включенную печку, колотил озноб. Это ж надо так расклеиться, позорище какое! Вот что бывает, если чересчур долго держишь в узде эмоции. Рано или поздно плотину прорывает, и тогда – хватай портки, ховайся в бульбу. Но собраться тоже не получалось, все, что я смогла, – подтянуть, насколько позволяли ремни безопасности, колени к груди, обхватить их руками и спрятать лицо.
– Рассказывай! Что было дальше? – неожиданно жестко сказал Ив.
– Я не могу!
– Можешь. Рассказывай. Сейчас не выговоришься, потом будет хуже.
Машина давно стояла у подъезда, а я все выдавливала из себя слова, пытаясь описать то, что никакому описанию не поддавалось. Бред. Сюр. Ничего этого не могло произойти. Или это просто кошмар и надо только проснуться?
Я замолкла, выложив наконец все. Слезы не останавливались. Вот гадство!
Ив помог выбраться из машины. Я уцепилась за него – живого и настоящего среди полного хаоса, в который превратился мир. Домой, в душ и спать. Что делать завтра – совершенно непонятно, но думать об этом не было сил. Утро вечера мудренее. Наверное.