– Руки убери, – пронзительно взвизгнул коллега и проворно отскочил, одним движением выкрутившись и из моей руки, и из объятий кресла. Халат не выдержал рывка и затрещал. – Ты мне еще заплатишь, щенок, – прошипел Луканов, обходя стол с другой стороны. Свет из окна скрадывал черты его лица – только глаза сверкали неожиданной глубинной злобой. Мне даже интересно стало, сколько же он обиды на весь мир подсобрал за пятьдесят лет жизни.
– За халат? – поинтересовался я, занимая свое место.
– За всё.
– Сергей Васильевич, успокойтесь. Нам еще работать вместе.
– Мне уже предложили более достойное занятие.
– И кто же?
– Тимошенко! – с вызовом бросил он.
– Наш бывший пациент? Михаилу понадобился личный хирург?
– Я буду его полномочным свидетелем.
– Свидетелем? Он собирается жениться? – Я приподнял бровь.
– Идиот! Я свидетель его воскрешения!
Я невежливо фыркнул:
– Сергей Васильевич предлагаю вам консультацию Деменко. Ничем, кроме временного помешательства, я не могу объяснить такое заявление хирурга, получившего классическое образование и столько проработавшего в медицине.
– Пошел ты, – выплюнул Луканов. – Сам загибайся вместе с этой гребаной больницей, с этим долбанутым городом. Скоро вам всем конец. Я увольняюсь. Сегодня же.
– Не могу сказать, что меня это сильно опечалит, – я пожал плечами. – Заявление на стол – и можете быть свободны.
– Уже, – процедил он, указывая пальцем на столешницу.
Я не обратил внимания, когда садился, на большой белый конверт поверх моих бумаг с крупной надписью черным маркером.
«Сыну стукача и жополиза Ивану Игоревичу Корнилову».
Коротко и емко.
Даже слишком.
– Ясно, – тихо ответил я и пружиной вылетел из кресла.
Луканов издал звук, средний между тихим визгом и всхрапыванием, и со всех ног бросился к двери, которая по вселенским законам справедливости открылась прямо ему в лоб. Сергей Васильевич автоматически отпрыгнул назад, развернулся, вскидывая руки, но мой кулак благополучно миновал хлипкую защиту и четко впечатался в переносицу, отбросив скандалиста обратно. В проеме ошарашенно замер реаниматолог Павел. Он как раз набрал воздуха в легкие, чтобы поздороваться, но так и не решил, что именно нужно сказать в такой пикантной ситуации. Павел принял летящего Луканова в объятия и, видимо, рефлекторно оттолкнул его ко мне.
– Спасибо, – кивнул я. И смачно заехал склочному старикашке по ребрам правой, левой вскользь добавил по уху. Испытал я при этом ни с чем не сравнимое удовольствие – все же давно стоило осуществить операцию по принуждению к миру, как говорят натовские «войнотворцы».