Щелк.
Боли не было. Показалось, что шея благополучно сложилась и ушла в плечи. Руки запоздало метнулись прикрыть голову, но только лишь не позволили лицом на излете треснуться о торпеду. Зазвенело в ушах, и на мгновение от хлесткого удара отнялись кисти рук.
Щелк.
Где-то рядом звонко хлопнуло рассыпающееся стекло. Взревел сигнал грузовика. Вслед ему пронзительно рявкнула сирена «скорой», но тут же замолкла. Донесся еще один аккорд столкновения.
Щелк.
Еще один удар – но более мягкий. Тело по инерции бросило влево – больно приложился плечом о руль. Донесся издалека отчаянный крик женщины. Еще несколько звучных ударов, но где-то совсем-совсем далеко.
И машина остановилась.
Я неуверенно вытянул руку, открыл дверь. Не верилось, что все кончилось. Вот только что – все?
Тело плохо слушалось, набитое по ощущениям ватой и по факту адреналином. Это только кажется, что с выплеском гормона ты превращаешься в терминатора. Скорее уж в Буратино, пока организм не поймет, что со всем этим допингом делать. Потом будешь бегать живчиком, но первые секунды – это всегда ступор.
В ушах ощутимо звенело, и зрение немного туманилось. Выбравшись, я пошатнулся и оперся о крышу автомобиля. Мутным взглядом окинул окрестности – и мне открылась картина такой аварии, что голливудские режиссеры слюной бы захлебнулись от зависти. Русский масштаб и удаль.
За нами стояло штук семь разбитых машин – именно они и смягчили удар фуры. Дальние легковушки исковеркало так, что мне сразу стало понятно – выжившие там если и есть, то ненадолго. Из автомобилей уже повылезали люди и ошалело метались между ними. В сам грузовик крылом влетела «скорая». Водитель уже обкладывал дальнобойщика трехэтажным, а врач с медсестрой деловито выковыривали кого-то из ближайшей разбитой машины. Синяя иномарка, которая и подставилась под нас, развернулась практически на сто восемьдесят, из нее никто пока не появился. Стоило бы пойти глянуть, выжил ли там кто, но меня больше сейчас волновало – что с Леной. Тяжелое предчувствие сжало горло ледяным хватом – вспомнились расширенные зрачки. Гадкий признак, ой, гадкий. Мысленно обругав себя за слабость, я на подгибающихся ногах обошел автомобиль и открыл дверь.
Лена с разбитым лицом лежала на руле. Открытые глаза смотрели в мою сторону слепо и бездумно. Уже по внешнему виду стало ясно, что проверять незачем. Но все же во мне сработали условные рефлексы врача. Я попытался прощупать пульс – ничего. Прикрыл ее глаза ладонью и резко убрал руку – реакции на свет тоже не было.
С каким-то накатывающим ужасом – не хотелось верить, что она вот так просто умерла, – провел ладонью по своему лбу и почувствовал маслянистую влагу. Глянул – багряный след на руке.