— Ты поищешь Флаффи? — спросила я Джайлса, когда Сюзан включила зажигание в автомобиле. Нип и Надж испуганно скулили на заднем сиденье. На мне была надета лишь тонкая ночная сорочка. Поначалу я не чувствовала холода — шок от пережитого давал о себе знать. Но в эту секунду я задрожала, меня стало знобить.
— Хорошо. Договорились. Возьми вот это. — Джайлс снял с себя халат и накинул на мои голые плечи. Между нами возник спор, в котором победил Джайлс. Он сказал, что если я не соглашусь надеть халат, то он насильно наденет его на меня и завяжет рукава за спиной. Затем Джайлс втолкнул меня в «лендровер».
Сюзан вела автомобиль в полной тишине. Сейчас, когда машина отъехала от дома, я смогла осознать всю глубину происшедшего несчастья. Небо начало бледнеть. Было еще более раннее утро, чем я предполагала. Очевидно, пожар начался сразу после полуночи. А что, если бы Флаффи не разбудила меня? Домик Френсиса находился всего в миле от Инскип-парка, ехать было недолго. Но короткого промежутка времени, проведенного в дороге, мне хватило, чтобы понять причину пожара.
— Заходи! — Сюзан открыла дверь и впустила Вольдемара. Я спустила с поводка Нипа и Наджа. Собаки с рычанием бросились в холл и исчезли в темноте. Я в первый раз находилась в доме приходского священника. Дом был очень простой постройки, добротный, без видимых излишеств. Громоздкая дубовая мебель, кованая медь и цветное стекло придавали интерьеру особый колорит. — Проходи в кабинет. — Сюзан наклонилась, чтобы снять поводок с ошейника Вольдемара. — Кабинет самое уютное место в доме.
Я сразу обратила внимание на то, что кабинетом пользовался исключительно Френсис. Там были большой полированный стол, кожаные кресла, книги, стопка газет. На подносе стояли бутылка виски, бутылка шерри и коробка для хранения сигар с увлажнителем. Все говорило о том, что вы попали в мужское царство.
— Присядь, отдохни, ты выглядишь измотанной до предела.
Сюзан усадила меня в кресло и взяла хворост, который лежал в каминной решетке. Большие часы над камином показывали пять минут шестого. Сюзан вышла. Она сказала, что собирается заварить чай. Вольдемар развалился у пылающего очага и уложил огромную голову мне на колени. Нип и Надж забежали в комнату и уселись по бокам от Вольдемара. На столе напротив лежала записка, написанная аккуратным женским почерком. «Френсис, мой дорогой! Как ты можешь быть таким жестоким…» — успела прочитать я и немедленно отвернула голову. За окном небо меняло цвет, из розового оно становилось голубым. Я закрыла глаза. Передо мной вновь встала картина: черные клубы дыма и яркие языки пламени.