Джайлс разглядывал Лаллу. Время от времени он отрывал от нее взгляд и водил головой по сторонам, пытаясь рассмотреть дом. Его губы были крепко сжаты. Я поняла: он не в восторге от того, что видит.
— Садись рядом со мной, дорогая, — сказала Лалла, похлопывая рукой по дивану. Легкий столб пыли поднялся в воздух. — Почему ты не отдала Хаддлу манто? Прекрасная норка! Ты выглядишь удивительно элегантно! Очевидно, у тебя неплохая зарплата? Джереми, подбрось дров в огонь, Виола замерзла до смерти!
— Спасибо! — Я присела. Диван, казалось, был набит камнями. Холодный ветер снизу обжигал лодыжки. — Я думаю, что манто успокаивает кролика. У тебя нет ящика или коробки, в которую можно положить несчастное животное? У него, кажется, перебиты лапы.
— Джереми, принеси что-нибудь! — Лалла подарила ослепительную улыбку Джайлсу, который топтался рядом с камином, стараясь не наступить нечаянно на собак. — Вы, наверное, замучались сегодня, проведя целый день в машине?
— Да, — сказал Джайлс.
— Нет, — одновременно промолвила я.
Лалла засмеялась. Я успела забыть, как Лалла смеется. Ее смех звучал порочно и соблазняюще одновременно.
— Это в дороге ты так рассекла губу? — Она взглянула на меня искоса изумрудно-зелеными глазами. — Я надеюсь, вы не ссорились в пути?
— Конечно же нет, — сказал Джайлс поспешно.
Я бросилась спасать его репутацию:
— Нет, нет! Я рассекла губу несколько дней назад! Позаботься о Джайлсе, он целый день ничего не ел. Пока я обедала и пила чай, он вынужден был находиться в холодной мастерской, наблюдать, как ремонтируют машину. Кроме того, я любовалась окрестностями, а он не мог оторвать голову от дороги.
— Попробуйте это! — Лалла протянула тарелку с соленым печеньем. — Печенье может быть черствым. Наша кухарка хранит продукты на кухне до тех пор, пока они не высохнут и не станут твердыми как камень.
Джайлс ответил благодарной улыбкой. Я обратила внимание на то, что мне он никогда не улыбался подобным образом. Он взял несколько ломтиков с тарелки и быстро проглотил их один за другим. Все это время Джайлс не отрывал взгляда от Лаллы, которая болтала без умолку. Я залпом осушила свой стакан шерри, только чтобы скорее избавиться от него, — я не любила запах и вкус этого напитка. Пирс часто повторял, что у меня вкусы ребенка, думаю, он был прав. Подушка, на которой я сидела, была влажной и твердой. Огонь в камине разгорелся сильнее, и зеркало над ним покрылось влажной дымкой, как замерзающий зимой пруд.
— Я так рада видеть тебя сегодня у нас! — Лалла предложила сигарету, но я отказалась: мои руки были заняты кроликом. — Вечер обещал быть чертовски скучным. Обычно у нас обедают дядя Френсис и моя кузина Сюзан, но сегодня они не приедут. Они не самые интересные собеседники, но по крайней мере помогают Джереми и мне присматривать за мамой. Папа постоянно молчит. Даже не верится, что когда-то он был дипломатом и должен был располагать к себе людей. Что касается мамы, то… Вы уже здесь! — воскликнула она изменившимся голосом, увидев Джереми, который вел под руку пожилую даму очень странного вида. Я уставилась на нее, позабыв о приличиях. В молодости она, очевидно, была хороша собой, но сейчас от былой красоты не осталось и следа. На лице лежал толстый слой грима, губы были окрашены в темно-фиолетовый цвет, тушь на ресницах лежала комками. Щеки были впалыми, а под глазами висели мешки. Брови были высоко подведены карандашом. Когда-то светлые, а сейчас почти седые волосы были стянуты обручем. Черное блестящее, слишком короткое для этого времени года платье болталось на плечах.