Я присел на корточки, что полагал возможным только в вестернах. Оказалось, это в принципе осуществимо где угодно, даже в роскошном здании на Парк-авеню. И притом менее утомительно, чем стоять, выпрямившись во весь рост, на одном месте в течение длительного времени. К тому же и заметить меня теперь стало куда трудней — ведь обычно люди замечают лишь происходящее на уровне их глаз; мои же глаза, смотрящие из щели в конце коридора, на вдвое меньшей высоте от пола будут куда менее заметны.
Я сверился с часами. Было без семнадцати восемь, какой-то запас времени у меня имелся, но, поднимись я сюда пятью минутами раньше, то не стал бы беспокоиться, что пропустил его.
Ведь, по его собственным словам, он был человек привычки. Всегда выходил из дома в одно и то же время и каждое утро прогуливался по одному и тому же маршруту. Вчера утром я торчал в проулке на противоположной стороне улицы, попивая скверный кофе из пластикового стаканчика, в ожидании, когда он наконец появится. Появился он минут в десять девятого, и если и сегодня будет придерживаться того же распорядка, то должен выйти из квартиры в интервале от без четверти восемь до восьми тридцати.
Если, конечно, он и правда придерживается распорядка.
Пусть даже сегодня он и запоздает, я все равно его дождусь. Торопиться мне вроде бы некуда — ни на поезд, ни к зубному врачу я не спешу. Но если он вышел раньше — раньше на двадцать семь минут, — тогда мне вскоре предстоит увидеть, как он возвращается.
А не хотелось бы.
Если вы полагаете, будто не подвержены никаким неврозам в этой жизни, то попробуйте посидеть вот так на корточках, наблюдая за запертой дверью и ожидая, что она вот-вот отворится. Я не мог отогнать лезущие в голову неприятные мысли. Я сделал роковую ошибку, твердил я себе, просидев так долго в той пустой квартире. А что, если я его упустил? Что, если квартира его сейчас пуста, а я сижу тут на корточках, словно дикарь, страдающий поносом? Нет, надо было подняться самое позднее в семь тридцать. Нет, даже лучше в семь, а в шесть тридцать — еще того лучше.
С другой стороны, как долго можно еще сидеть на этой лестнице? В ожидании, что в любой момент меня могут заметить и поинтересоваться, что это, черт подери, я здесь делаю. Ведь нельзя рассчитывать на то, что этой лестницей никто никогда не пользуется, жильцы там или обслуживающий персонал. Нет, слишком интенсивного движения на ней не предвиделось, но ведь достаточно одного в меру любопытного индивидуума — и лучшее, на что я могу в этом случае рассчитывать, так это на то, что без лишних проволочек меня просто вышвырнут вон.