– Есть и другой
вариант, – хладнокровно продолжал Гусман. – Он, правда, не такой эротичный, как
первый, но воздействие на вашего противника будет еще более ошеломляющим. Его
милая девочка отведает монастырских грибочков – и преждевременно отправится
туда, о чем так усердно молится и мечтает: на тот свет. Монахи-то – постники,
мяса ни-ни, а вот грибочки – за милую душу. Сами собрали, сами посушили,
отварили, на стол подали. Ох, не заметили, что среди них был один мутант – на
вид, как все остальные, только с сильнейшим ядом. То ли сам таким вырос, то ли
вырастили его где-то – никто разбираться не будет. Умерла – ну и земля ей
пухом. Помучилась, правда, перед смертью люто, кричала, просила любящего отца,
чтобы тот спас ее от смерти. Да грибочек уж больно ядовитым оказался. Такие
грибочки лишь в горах Латинской Америки растут. А как тут оказался? Чудеса.
Монахи-то в чудеса разные верят, вот и случилось чудо. А Смагину после такой
трагедии какие выборы? Одна дочь убийцей несчастных сироток стала, другая лесбиянкой
прославилась иль еще хуже – умерла после трапезы. Хоть самому в гроб живьем
ложись от всего этого позора и несчастий. Глядишь – и ляжет. Сначала сляжет, а
потом и ляжет. Такие стрессы ни одно отцовское сердце не выдержит.
– Так что, –
усмехнулся Лубянский, – ты предлагаешь обеих сразу?
– Я предлагаю,
Максим Петрович, только одно: действовать продуманно, решительно и хитро,
отбросив всякие эмоции и жалость к сопернику, – отчеканил Гусман. – А решать
вам. И никому больше. Вы – боевой офицер. Вы – командир. Вы – воин.
– Считай, что уже
решил. Внук не посрамит чести родного деда. И своей тоже.
6.
Павел Смагин
возвратился домой в приподнятом настроении. Даже холодная серая погода, от
которой все прятались и кляли, не испортила ему бодрого состояния духа. У входа
в дом его встретила жена, ласково улыбнувшись и поцеловав в щеку.
– Все уже за
столом, только тебя дожидаемся, – шепнула она. – Наденька приехала. Ты уж не
очень-то ее, кровинушку нашу.
– Это не
кровинушка, а кровопиюшка, – незлобно ответил Смагин, обняв жену. – Столько кровушки
нашей попила своими фантазиями…
– Прекрати, Паша, я
тебя очень прошу. Давай посидим спокойно, мирно, по-семейному. В кои веки
собрались вместе. У одной бесконечные дела, встречи, массажи, макияжи,
вернисажи, вечеринки, у другой – лишь бы от родителей к своей матушке быстрее
убежать. Давай посидим без всяких упреков, ненужных разговоров.
– Давай, Любушка,
давай. Гулять – так гулять! Накрывай на стол!