Смагин не уставал
нахваливать стоящую перед ним вкуснятину. Но вдруг остановился и взглянул на
сидевшую напротив Надежду.
– Наденька, чего не
ешь? Помнится, ты всегда любила жареную печенку. Что случилось?
– А то и случилось,
что для Надюши мы приготовили особое блюдо, – вместо нее ответила все та же
миловидная горничная Дарья, которую в доме давно знали и любили как заботливую
хозяйку. И поставила перед ней мисочку, накрытую серебряной крышкой.
Застолье мгновенно
прекратилось и все уставились на Надежду в ожидании того, чем она хотела
удивить.
– Нам-то хоть
кусочек оставь, – жалобным голосом попросил Смагин, тоже не зная, что было под
крышкой. – Ма-а-а-аленький. Пожалуйста. Для папочки твоего любимого.
– Да тут всем
хватит, мне не жалко, – рассмеялась Надя. – Раз, два, три! Налетай, разбирай!
И, сняв крышку,
поставила миску на середину стола. Но каково было изумление, когда все увидели
там самую обыкновенную печеную картошку: без приправы, без добавок – только
картошка. Никто к ней даже не притронулся. Надя же взяла одну картошину и стала
есть, посыпая солью.
– Почему не
пробуете? Очень вкусно. И полезно, между прочим.
Павел Степанович
вопросительно взглянул на Веру, но та, подмигнув отцу в ответ, многозначительно
покрутила пальцем у виска. Потом он посмотрел на сидевшую рядом Любовь
Петровну, которая почувствовала неловкость ситуации и постаралась разрядить
обстановку. Натянуто улыбнувшись, она тоже очистила картофелину.
– А что? Недурно,
мне нравится, давно такой не ела. Паша, помнишь, как мы ее уплетали в молодости,
когда студентами были?
– Ты еще вспомни,
как мамкино молоко сосала, когда в пеленках была, – чувствовалось, что Смагин
был не просто обижен, а оскорблен подчеркнутым нежеланием дочери поддержать его
за столом. Он уже готов был возмутиться, но Любовь Петровна тихонько толкнула
его под столом коленкой. И в это время снова вошла горничная, держа большой
серебряный поднос, тоже накрытый крышкой. Увидев его, Смагин воспрянул духом.
– А вот и обещанный
сюрприз, – он поднялся из-за стола и, приняв поднос, сам торжественно поставил
его на середину стола. – Не только тебе, Надюшка, удивлять нас. Итак: раз, два,
три! Налетай, разбирай!
Над столом разлился
острый чесночный запах.
– Держите меня,
сейчас упаду! Вилку мне, вилку! И тарелку! Самую большую!
И стал первым
накладывать то, что там лежало: свежеприготовленная черемша.
– Подарок от моих
лучших друзей-ингушей! Настоящая ингушская черемша! С гор Кавказа! Что может
сравниться с этим чудом!