– Если я не вижу снов,
как могу в них верить? И вообще, я ни во что не верю.
– Даже в любовь?
– А в любовь – прежде
всего.
Алексей помолчал, потом
снова подал голос:
– Жаль, Марта, что вы ни
во что не верите. А то я хотел просить вас.
– О чем же?
– Зайти в церковь и
поставить за меня свечку. У вас тут есть церковь?
– Какая-то есть. И не
одна. Я никуда не хожу, потому что неверующая. Я не верю. Ни во что. И в ни в
кого. И особенно – никому.
Алексей снова замолчал.
– Мне все кажется, что
вас кто-то обидел.
– Мы же договорились не
задавать ненужных вопросов. Моя жизнь – это моя жизнь. Если вам она кажется
странной, то меня вполне устраивает.
Алексей посмотрел на
Марту и улыбнулся.
– В чем дело? – та не
поняла этой улыбки.
– Вы на самом деле
хорошо говорите по-русски. Если бы это было раньше – ну, когда мы дружили
против остального Запада, это было бы нормально и даже естественно, а теперь…
– Вы странные люди, –
Марта налила Алексею и себе кофе в маленькие чашечки и присела напротив, – вы
все время предлагаете другим свою дружбу. Как вы сказали? Предлагаете дружить
против кого-то. Неужели у вас мало своих проблем? Или вам мало своей земли?
Почему вы все время с кем-то воюете? С чужими, своими…
– По этому поводу,
Марта, есть известная песня. «Хотят ли русские войны?» называется.
– Ну и? – Марта
вопросительно посмотрела на Алексея. – Что же песня отвечает?
– А так и отвечает:
«Спросите вы у тишины».
– Странно… Я далека от
политики, она меня никогда не интересовала, но мне кажется, что так жить
нельзя, как живете вы, русские.
– Мне тоже так кажется,
Марта, – улыбнулся Алексей.
Марта удивленно вскинула
брови:
– Что я слышу? Вы,
русский, не согласны с русскими?
Теперь Алексей
рассмеялся, хватаясь за перебинтованный бок:
– А что вас так удивляет?
Ведь вы тоже не всегда и не во всем согласны с тем, что происходит в вашей
стране. Разве не так?
– Так. Но у нас никто не
поет: «Хотят ли чехи воевать?». Мы не хотим ни с кем воевать. И не хотим, чтобы
с нами воевал кто-то. Мы не хотим быть оккупантами и быть в оккупации. Все
остальное – это наше внутреннее дело.
Алексей перестал
улыбаться и серьезно посмотрел на Марту.
– Наверное, вы думаете,
что все русские одобряют то, что происходит у нас? В том числе войну? Или
думаете, что все русские одинаковы?
Марта хотела чем-то
возразить, но вдруг снова вспомнила разрушенный город, который видела во сне,
разбитые дома, пепелища, торговок, военный патруль. От этих воспоминаний она
сразу ощутила неприятный осадок.
– Простите, мне нужно
оставить вас, – скороговоркой сказала она. – Отдыхайте.