Александр Горшков
Шарка Кракорова-Паюркова
РЕПОРТЁР
психологическая повесть
Прошлое имеет на нас такое влияние, какое мы ему позволяем иметь.
Поэтому каждый из нас сам выбирает, что хранить в своем сердце: убитых или
живых, сгоревшие в пожаре дома и улицы или уцелевшие ему назло…
Таких, как
я – много. Нам никто не ведет счет, мы брошены живым семенем в сухую землю, но
новая жизнь из него не возродится, ибо мы – прах, имеющий цену лишь в глазах
Бога…
Из
переписки живущих без Родины
1
Улица, по которой
одиноко шла Марта, была совершенно пуста. Моросящий дождь и порывистый колючий
ветер загнал последних прохожих под крыши в дома и уютные кафе, мерцавшие в
этом холодном и неуютном вечере теплыми огоньками. То, что Марта сейчас ощущала
в своей душе – совершенное одиночество, пустоту и холод – вполне отвечало унылой
погоде и темноте, обступившей ее со всех сторон.
Возле зеркальной витрины
она на мгновение остановилась, чтобы взглянуть на себя. Кисло усмехнулась:
припухлые от слез веки, такие же опухшие губы, потекшая с ресниц тушь… Марта
вытащила из маленькой сумочки косметичку, взяла оттуда тюбик алой губной помады
и жирным крестом перечеркнула свое отражение в сверкающем стекле. А потом,
кинув помаду назад в сумочку, не спеша пошла дальше.
«Какая ж ты сволочь, –
она снова вспомнила Гонзу, его нагловатую улыбку и недвусмысленные намеки на
то, что между ними все кончено. – Какой подлец, мерзавец…».
Пустота, царившая в ее
душе, стала быстро наполняться яростью и злобой, готовыми выплеснуться новыми
слезами. Марта взяла себя в руки, стараясь не отдаться нахлынувшим на нее
неприятным воспоминаниям. Чтобы успокоиться, она опять остановилась, достала
сигарету и, повернувшись спиной к ветру, чиркнула зажигалкой. Но порывы ветра
гасили огонек, пока Марте это не надоело, и она, скомкав так и не раскуренную
сигарету, бросила ее в решетку канализации на обочине мостовой.
Сегодня был явно не ее
день. Все было против нее, даже эта погода, этот внезапно налетевший ветер с
мелкой моросью, превратившие ее стильную прическу в подобие мочалки.
«Мерзавец, – она не
могла успокоиться, – ты еще пожалеешь… Мразь. Подонок…».
Она перебирала все
подробности этого вечера, обидные слова, сказанные друг другу, упреки и
обвинения. Нехорошие предчувствия Марты, не покидавшие ее в последнее время,
оправдались. Как ни старалась она отогнать от себя дурные мысли, связанные с
изменившимся поведением Гонзы – его недомолвками, странным нежеланием
встречаться, как раньше, – сердце подсказывало, что разрыв близок. И вот
сегодня он настал.
