– Вот–вот! Глядя на вас,
я никогда бы не подумала, что у вас есть такой друг. И наоборот: если смотреть
на вашего друга…
– Марта, а вы старайтесь
не смотреть на нашу внешность. Ни на мою, ни моего друга. Хотя, признаюсь,
Алексей всегда был таким: джинсы, майка, куртка, кепка… На груди, за плечами
куча всякой аппаратуры, оптики. Он репортер. А у меня другая работа. Мое
нынешнее положение обязывает придерживаться своего стиля: одежда, машина,
привычки… Но мы с Лёшей друзья. Почти братья. Хотя и разные. Не только потому,
что он русский, а я ингуш. Мы с ним разные по характеру, привычкам, вкусам,
увлечениям…
– Все равно не понимаю,
– Марта продолжала смотреть на мерцающий перед ней на столике огонек. – Ваш
друг с какой-то войны. Я плохо знаю, что это за война, почему начали убивать
своих же людей, бросать на мирный город бомбы. Что-то слышала из новостей по
телевидению. Наверное, ваш друг остался без дома. Без своей родины. Но вы…
Почему вы…
– Я покинул родину
незадолго до войны.
Марта удивленно
посмотрела на Аслана.
– Да–да, я не стал
ждать, пока мой дом, как и дом Лёши, будет сначала разграблен, а потом просто
уничтожен. Я на все плюнул и уехал. А мой друг всегда был идеалистом, неисправимым
романтиком. Убедить его плюнуть на все и начать жизнь с нуля было просто
нереально. Я ж говорю, мы с ним разные. Он во что-то верил и наделся, что все
как-то изменится, образумится. А я уехал. Вот так все бросил – и уехал. Потому
что видел и понимал: наша прежняя жизнь там кончилась. Конечно, можно было жить
и дальше. Но для этого нужно было самому стать другим: подстроиться под новую
власть, под кем-то прогнуться, на что-то просто закрыть глаза. Кому-то это
удалось. А мне – нет. У меня другие принципы. Поэтому я уехал. А моя родина…
Аслан приложил руку к
сердцу:
– Моя родина всегда со
мной. Вот тут… Здесь ее никто не уничтожит и не опозорит.
– Да, – Марта робко
взглянула на собеседника, – но ведь теперь там, говорят, мирная жизнь. Что
мешает вам возвратиться туда, где все близко и дорого?
– Я обязательно
возвращусь, – твердо сказал Аслан, глядя Марте в глаза. – Чтобы лечь в родную
землю. Наверное, не раньше.
– Но там ведь мир, никто
не воюет…
В глазах Марты застыл
немой вопрос непонимания того, о чем говорил Аслан.
– Я не хочу возвращаться
туда, где так легко предают свой народ.
Марта по-прежнему
смотрела на Аслана непонимающим взглядом.
– Первый раз предали,
когда подло молчали о том, что творилось на нашей земле. Второй – когда кинули туда
погибать молодых пацанов и погребли под бомбами тысячи мирных людей. А третий –
когда такие, как мой друг Лёха, кто прошел через свой ад, оказались лишними в
своей же стране. Таких людей никто не замечает, они никому не нужны. Я не хочу
жить там, где так предают свой же народ. Я не хочу жить в городе, где уничтожено
все, с чем связана память: мой дом, моя школа, улицы, по которым я ходил…