Я
лежу голый на холодном кожаном диване, от страха весь сомлевший, а он,
сволочуга, всё оттягивает начало истязания, всё ожиданием боли мучает…
А
потом бьёт. Долго, с наслаждением, с оттяжечкой, чтобы острее боль была! И
плакать запрещает — если вскрикну от боли или заплачу, ёще сильнее бьёт, гнида
чекистская…
А
из патефона — «Я кукарач-ча! Я кукарч-ча!»…
Помер
он, точнее, сдох, как животное, один в своей четырёхкомнатной квартире в центре
Москвы и лежал там, гнил неделю, пока соседи на трупный запах ментов не
вызвали. Соседка мне потом рассказывала, что он последние недели перед смертью
совсем с ума сошёл, сам с собой и с кем-то невидимым разговаривал, всё
оправдывался, что он не сам чего-то там хотел, а его так заставляли! Говорила,
что являлись ему постоянно мертвецы какие-то: и днём и ночью. Я так думаю,
наверное, это души тех, кого он замучил, если такое вообще бывает. С ним, вот,
— было!
Так
и не успел я его убить, командир! Хотя, может, так и лучше?
А
«Кукарача» эта долбанная так во мне и живёт с тех пор…
ГЛАВА 4. ГОСТЬЯ
Дождик
зарядил ещё сильнее, превращаясь в затяжной холодный ливень.
Сергей
накинул поверх тельняшки куртку от «горки», достал из сумки большую банку
тушёнки, открыл её привычным движением ножа. Нелли снова подняла уши и открыла
глаза, нос её зашевелился, улавливая аппетитный запах консервированной говядины
с лаврушкой.
—
Сейчас, сестрёнка, сейчас! — Сергей посмотрел на принюхивающуюся собаку и
улыбнулся. — Сейчас поделимся по-братски, раз уж у нас с ухой пока задержка выходит!
Серёга
вынырнул из внутренней палатки под растянутый на кольях внешний полог,
представляющий собой как бы крытую веранду, где можно было стоять в полный рост
и внутри которой помещались раскладные стол со стулом, собакина постель и
пластиковый ящик с рыболовными снастями. Поставив перед собою две одноразовые
пластиковые тарелки, он разложил в них поровну тушёнку из банки, в одну
тарелку, поверх мяса, накрошил пару крупных кусков хлеба, затем поставил эту
тарелку перед собакой.
Та,
не притрагиваясь к еде, внимательно смотрела на хозяина.
—
Ешь давай! Приятного аппетита, — вновь улыбнулся Сергей.
Дрессированное
животное послушно принялось за еду.
Сергей
поставил на стол небольшой голубой газовый баллон с прикрученной к нему сверху
горелкой, нажав кнопку пьезоподжига, зажёг в горелке газ и поставил на огонь
небольшой плоский туристический чайник из нержавейки. Огонь приятно тихо
загудел.
Сергей
уселся перед столом на раскладном стульчике, отрезал от буханки плоский широкий
кусок хлеба, ножом положил на край его большой кусок тушёнки и, с удовольствием
откусив, начал жевать этот незамысловатый бутерброд.