—
Хорошо! Только, чур, я посуду помою!
—
О’кей! Договорились, посуда твоя, — согласился Сергей, ловко расставляя на
столе тарелки, кастрюлю и сковородку с кальмарным соусом, раскладывая вилки и
ложки.
—
Серёжа! — осторожно промолвила девушка. — Ты не будешь против, если я перед
едой молитовку коротенькую прочитаю?
—
Читай на здоровье! — согласился Сергей. — Вон в углу тёткина икона висит,
кажется, «Несгораемая ветвь» называется… Вроде, от пожара, что ли!
—
«Неопалимая купина», Серёжа, — осторожно поправила его Даша. — Так Матерь Божью
называют, потому что Она вместила в себя огонь Божества и осталась
неповреждённой из-за своей святости и чистоты. А сама «неопалимая купина»
переводится как «несгораемый куст», этот куст пророк Моисей в пустыне видел, и
с ним Сам Бог из пламени того куста разговаривал! А куст горел, но не сгорал!
Потому и — «неопалимая купина»!
—
Этому тебя тоже отец Леонид научил? — с лёгкой улыбкой спросил Серёга.
—
Ну да! Батюшка Леонид! Я в детской Библии прочитала, которую он мне дал!
—
Тогда читай свою молитву и давай есть, пока не остыло всё!
—
«Очи всех на Тя, Господи, уповают, — начала Даша, перекрестившись и глядя на
«Неопалимую Купину», — и Ты даёшь им пищу во благовремении, отверзаеши Ты
щедрую руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения!» Господи! Благослови
нам пищу и питие! — девушка с серьёзным видом перекрестила стоящую на столе
еду.
Сергей,
посмотрев на девушку, тоже несколько неуклюже перекрестился.
—
Как всё вкусно! — Даша по-детски радовалась простому удовольствию, получаемому
от еды. — Где ты научился так вкусно готовить, Серёжа?
—
Да это так, на скорую руку, — отозвался, подкладывая девушке добавки, Сергей, —
у меня мама хорошо готовила, а отец ещё лучше! Он очень любил готовить в
свободное время, хобби у него было такое! А я любил помогать ему, когда он
что-нибудь делал: готовил или мастерил что-то по дому — он меня многому научил!
—
А кто у тебя папа, — спросила Даша, аккуратно собирая вилкой рассыпающиеся
скользкие от соуса макаронины, — он жив сейчас?
—
Умер несколько лет назад, через пару месяцев после смерти мамы, — Сергей
перестал есть и посмотрел в окно на желтеющие листья осенних деревьев. — Мама у
меня молодая умерла, в сорок семь лет, от рака. Отец её очень любил, ухаживал
за ней, как самая лучшая сиделка, до последнего её вздоха. А когда она умерла,
он загрустил, ушёл в себя, часто ходил гулять на Патриаршие Пруды, сидел на
лавочке, где они с мамой познакомились в молодости. Там его и обнаружили, на
той лавочке, думали, что заснул — стали будить, а у него сердце остановилось;
врачи написали «сердечная недостаточность», хотя он никогда сердцем не болел.
Он у меня военным был, в космических войсках инженером-электронщиком, их там
регулярно врачи обследовали. Отец хотел, чтобы и я пошёл в военные электронщики
по его стопам, но я выбрал спецназ, разведку. Мне «зелёнку» топтать показалось
интересней, чем за пультом штаны просиживать. Вот и топтал почти десять лет,
пока не ранило в позвоночник…