Машина
тронулась, в зеркальце заднего вида Сергей увидел, как из дверей почтамта
выскочили те двое, в гражданке, и начали лихорадочно озираться вокруг,
одновременно говоря по мобильникам или по рациям, этого Сергей уже не
разглядел.
—
Так что случилось-то, что ты так в храм заторопился? — спокойным и, как
показалось Сергею, даже слегка насмешливым тоном спросил водитель.
Серёга
повернулся к нему и только тут заметил, что водитель — священник! Реальный
священник в черной одежде с большим металлическим крестом на цепи, свисающим
почти до пупа. Лицо его было испитым, одутловатым, с отвисшими мешками под
неопределённого цвета мутными глазами и нездоровым румянцем на носу и едва
прикрытых редкой бородой щеках, безошибочно выдающим пьющего человека. Хотя
вряд ли ему было больше тридцати с небольшим лет. В машине явственно попахивало
перегаром.
—
Мне, собственно, не в сам храм! — пояснил священнику Серёга. — А к дому рядом с
храмом!
—
И мне к дому рядом с храмом! — пожал плечами священник.
Машина
подъехала к дому Полины Дмитриевны, священник заглушил мотор и вынул ключ из
замка зажигания.
—
Мне сюда!
—
И мне сюда… — Сергей взялся за карман. — Сколько я вам должен?
—
Иди ты! — сверкнул взглядом священник. — Такси не мой бизнес!
Они
вместе вышли из машины, вошли в подъезд, поднялись на второй этаж по старой
широкой лестнице с коваными периллами и остановились перед дверью, где жила
старушка-просфорница.
—
Так ты к Димитривне? — посмотрел на Серёгу священник.
—
Так точно, и вы к ней?
—
Ну да! Тогда звони давай!
—
Батюшка! Благословите! — открывшая дверь на звонок старушка, склонив голову в
беленьком полотняном платочке, подставила священнику сложенные в горсточку
ладошки.
—
Бог благословит! Просфоры готовы? — недовольным голосом пробурчал священник.
—
Готовы, батюшка, миленький, готовы! Проходите, батюшка, чайничек только
вскипел, чайку с внучиками моими попейте!
—
Сколько же у тебя этих внучиков, каждый раз всё на новых натыкаешься!
—
Сколько Господь посылает, батюшка, миленький! Ему, Милосердному, виднее!
—
Чай это, конечно, хорошо, — пробурчал батюшка, когда они с Сергеем вошли в
прихожую, — а нет ли у тебя в загашничках водочки стопарика или хоть кагора
какого-нибудь?
—
Ой! Не держу дома, батюшка! Никакого винного пития не держу, уж, почитай, лет
так тридцать будет! Вы уж простите старую, нерадивую!
—
Ладно… — священник поморщился, видно было, что ему лихо. — Давай чай, что ли…
—
Проходите, садитесь, батюшка! Серёженька, миленький! Позови Дашеньку, внученьку
мою, она уже умылась, ожидает тебя! Сейчас вместе с батюшкой завтракать будем!