3
Сели ужинать. Ел странник жадно и много, громко глотая, шевеля бородой и ушами.
- Кушайте, кушайте... - говорила Настасья, подвигая к нему еду.
А он, поднимая воспаленные синие глаза от тарелки, каждый раз взглядывал на Любу, и та, чувствуя его взгляд, розовея скулами, нервничала, подрагивала бровью. Была она красива неяркой смуглой красотой, осталось в ней что-то от девушки - угловатость движений, неуловимая бегучесть глаз, робкая грудь...
Поглядывал на нее странник, нравилась она чем-то ему, и начинал он уже думать, что хорошо бы обрить бороду, жениться на такой девке, работать по хозяйству, спать с ней на сеновале, целовать ее до третьих петухов... От таких мыслей взбухало сердце, звенело в голове.
- Кушайте, не стесняйтесь... - просила его Настасья. - Вот грибочков попробуйте, нонче рано грибочки пошли.
Наевшись, Иоанн перекрестился, привычно поклонился хозяйке и Любе, отодвинулся от стола, хотел рыгнуть, но застеснялся, стерпел, стал свертывать папиросу, рассыпая на колени табак и подбирая его.
- Курю вот, - сожалеюще сказал он. - Курю... Бес искушает, сколько разов уже каялся, епитимью накладывал - не могу...
Люба вдруг засмеялась; отворачиваясь, отошла к печке. Настасья засуетилась, приподнялась, умоляюще глядя на странника.
- Чего ты, ну чего ты! Сбесилась ай нет?
Люба молчала; прикрывая глаза ресницами, сдерживала смех.
- Да, - повышая голос, сказал странник. - Умны многие стали, не верят, а бес-то тут как тут... Мельтешат всё, жизнь суетливая стала, мыслей настоящих нету, машина всё... Съела человека машина! В апокалипсисе об этом прямо сказано.
Люба, усмехаясь, уже открыто смотрела на него.
- Что смотришь? - спросил грубо Иоанн, ощущая в груди веселую злость к ней. - Или не нравлюсь! Не видала таких-то? Может, жалеешь, что за стол сел?
- Чтой-то вы, бог с вами! - испугалась Настасья.
- Стола мне не жалко, избы тоже... - звонко сказала Люба. - Мамино это дело. А если уж прямо говорить... Смешно, конечно. Что вы ходите? Не стыдно вам? Бороду вот отрастили... Думаете, от бороды святости прибавится? Честное слово, прямо как в самодеятельности у нас!
- А ты не пошла бы?
- Я? Нет, я работу люблю.
- Работу... - Странник засопел, стал смотреть в угол. - Глупая ты девка. В чем ваша работа? В бога не верите, а он есть и пребудет вовек! Работа... Эх, вы-ы! Я вот хожу, смотрю...
- Смотреть легко, - небрежно вставила Люба.
- Я вот хожу, смотрю, - продолжал странник громче. - Что вы делаете? Как живете? Лучше ль стало на земле жить? Хуже! Истинно тебе говорю - хуже! Воров стало больше, разврату больше. Евангелие святое читаю... Вот она, книга-то! Он похлопал рукой по котомке. - Этого в техникумах да в институтах ваших нету... Нету!