- Вот такой человек живёт рядом с нами, товарищи. И несмотря на свой возраст, сейчас товарищ Поддубный отправился по госпиталям и освобождённым территориям со своими выступлениями. Может у вас есть какие-то вопросы, товарищи? С удовольствием на них отвечу, если смогу. И вопросы мне можно задать не только по прозвучавшей лекции, но и как майору госбезопасности. Если ответ будет не в моей компетенции, то в зале присутствует и уважаемый секретарь райкома партии товарищ Петренко, - заявив эту отсебятину, я ожидал, что Пётр Николаевич будет недоволен и ошибся. Улыбающийся Петренко поднялся на сцену и заявил.
- Многие из вас уже заметили и оценили изменения в нашем городе, которые наступили после начала работы спецкомиссии, членом которой является товарищ Стасов. Поэтому я уверю вас, товарищи, на любой ваш вопрос мы постараемся ответить, а проблемы - решить.
Интерлюдия, окрестности г.Ейск, 21 февраля 1944 г.
-Чёрный ворон, чёрный во-орон
Что ты вьёшься надо мной
Ты добы-ычи не дождё-ошься
Чёрный ворон...
Оборвав песню, худощавый мужчина откинулся на лежак и прикрыл глаза. Тоска. Господи! Какая же это страшная штука - тоска! В проклятой, пропечённой солнцем Турции, среди виноградников Шампани и сумрачном Берлине не было такого сильного чувства, как здесь...на Родине. С двадцатого года не было ни одной ночи, чтобы не снился Дон, одуряющий, пьянящий запах летней степи. Солёные брызги сверкающего на солнце Азовского моря, обманчивого в своём кажущемся спокойствии и миролюбии.
Когда сороковом году, в Шалоне-на-Марне, за его столик в маленькой кофейне без приглашения уселся незнакомый немецкий офицер, ничего в душе уже немолодого подъесаула не дрогнуло. Даже промелькнувшая дикая мысль о том, что немцы решили поквитаться с полным Георгиевским кавалером, за тех, благодаря которым он получил свои награды и офицерские погоны, не вывела его из отупляющего, иссушивающего чувства тоски по Родине. В тот день, бывший подъесаул 51 пластунского полка, 1-ого отдельного Донского корпуса Донской армии Фёдор Григорьевич Махов уже решил - хватит! Пора заканчивать с этой нелепой, бессмысленной жизнью, больше похожей на предсмертные судороги, растянувшиеся на долгие годы. Допив кофе, Фёдор Григорьевич собирался выйти из города, подняться на присмотренный холмик и пустить себе пулю в лоб из старенького, но любовно ухоженного 'браунинга', верой и правдой служившего Махову с осени четырнадцатого года. Когда ещё совсем молодой казак взял его с тела немецкого капитана, которого сам же и зарезал в ночной вылазке. Поэтому даже такая, откровенно фантастическая мысль о цели появления незнакомца в немецкой форме, не вызвала у Махова никаких чувств. Безразлично взглянув на незнакомца он поднял чашку сделать последний глоток крепчайшего кофе и услышал на чистейшем русском языке: -Здравствуйте, господин подъесаул!