Судя по всему, неудачи, преследовавшие союзников с начала 1915 года, склонили итальянцев, отчаянно торговавшихся с участниками военного конфликта, на сторону центральных держав. Хотя в той истории, что здесь знал только я, итальянцы во время Первой мировой воевали за Антанту. Возможно, дело было не только в неудачах союзников. Возможно, в той истории итальянцам, жадно посматривавшим на подконтрольную Австро-Венгрии Далмацию и еще кое-какие территории, центральные державы дали от ворот поворот. А здесь, похоже, австрийцы, исходя из куда более впечатляющих итогов Галицийского сражения, оказались покладистыми. Вот у них все и сложилось как надо. Но для меня это означало, что знакомая мне история Первой мировой войны окончательно пошла наперекосяк. И никакого толка от того скудного набора сведений о Первой мировой, который сохранился в моей голове со времен военного училища, теперь не было.
Вступление Италии в войну на стороне центральных держав сразу же резко обострило ситуацию на Средиземноморье и создало угрозу резкого усиления вражеских сил, противостоящих нашему Черноморскому флоту. В итальянском и австро-венгерском флотах насчитывалось совокупно двенадцать дредноутов. К тому же итальянцы в настоящий момент активно строили четыре супердредноута с пятнадцатидюймовым главным калибром. Но пока это был повод больше для волнений, чем для паники. Прежде чем перебрасывать свои корабли в Черное море, итальянцы и австрийцы должны были разобраться с англичанами, для которых такая угроза «аорте империи» — Суэцкому каналу — была что нож острый. И они были кровно заинтересованы в скорейшем разгроме флотов союзных держав в Средиземноморье. Причем именно в разгроме — уход части австрийских или итальянских сил в Турцию их совершенно не устраивал, ибо оттуда они бы по-прежнему продолжали угрожать английским коммуникациям…
И вообще, стратегическое положение Британии из-за этого решения Италии усложнилось неимоверно. Им теперь требовалось перебросить на Средиземное море значительные силы, так что у немцев, после ощутимых потерь их флота на Балтике сидевших тихо как мыши, руки в Северном море оказались развязаны. Вследствие чего наша Северная эскадра, до сего момента занимавшаяся более демонстрацией флага, чем реальной охраной транспортного сообщения, приобрела важнейшее значение. Как и форсирование действий Балтийского флота, который после кампании 1914 года не демонстрировал особенной активности. А наши северные поставки, в связи с резким возрастанием угрозы английским поставкам через Суэц, становились для Британии буквально фактором выживания.