— Значит, тело лежало на спине.
— Да, криминалисты осмотрели это место. Совсем недалеко от берега, где стояла ее лодка. Иногда Нильссон использовала ее, чтобы переправиться на тот берег, в Пойкки-ярви. На берегу возле лодки обнаружены ее туфли.
— Что дальше? Я имею в виду кровотечения.
— Дальше были менее обильные кровотечения от ран на лице и голове в области темени.
— О’кей, — согласилась Анна-Мария. — Убийца нес ее, обхватив за плечи, головой вниз.
— Да, это все объясняет. Согласись, слишком большая нагрузка для утренней гимнастики сельской домохозяйки.
— Вероятно, и я смогла бы перенести ее, — заметила Анна-Мария. — Да и повесить на органе тоже. Она ведь была совсем маленькая.
«Особенно если бы я была вне себя, в ярости…» — добавила она мысленно.
— Кровотечения от последних повреждений идут в направлении ног, — продолжал Свен-Эрик.
— Это когда ее уже повесили?
Свен-Эрик кивнул.
— То есть тогда она еще не умерла?
— Не совсем. Так написано в заключении.
Анна-Мария посмотрела в документы. Небольшое кровотечение на коже пониже раны на шее открылось, когда Мильдред уже повесили. Судмедэксперт Похьянен полагал, что тогда она умирала, то есть была чуть жива, вероятно без сознания.
— А что с этими… чулками… во рту? — спросила Анна-Мария.
— Это ее чулки, — ответил Свен-Эрик. — Ведь ее туфли нашли на берегу. Когда Нильссон повесили, у нее ничего не было на ногах.
— Такое мне приходилось видеть и раньше, — заметил прокурор. — Когда убивают таким способом, жертва дергается и хрипит. Это довольно неудобно. И чтобы заставить ее замолчать…
Бьёрнфут оборвал фразу, вспомнив один случай из своей практики. Тогда муж лишил жизни жену, предварительно избив ее. В горле женщины обнаружили полгардины.
Анна-Мария разглядывала фотографии. Разбитое лицо. Зияющий провал рта без передних зубов.
«А руки? — вспомнила она. — Если она сопротивлялась, должны остаться следы на внешних ребрах ладоней».
— И никаких следов борьбы? — спросила Анна-Мария.
Прокурор и Свен-Эрик покачали головами.
— И никаких отпечатков пальцев?
— Удалось обнаружить отпечатки на одном чулке.
В это время Густав принялся обдирать листья на фикусе, который стоял на полу в кадке. Анна-Мария попыталась оттащить мальчика, но тот ударился в крик.
— Нельзя, нет, — повторяла Анна-Мария отбивающемуся сыну, который рвался обратно к фикусу.
Прокурор хотел было что-то сказать, но тут Густав завыл, как сирена. Анна-Мария попробовала занять его своими ключами от машины и мобильным телефоном, но все это с грохотом полетело на пол. Густав решил ободрать фикус и был не намерен отступать. Анна-Мария ухватила его под мышки и потащила из комнаты.