С ее появлением все в кафе изменилось. Начиная с того, что Мике избавился от брата, который не помогал ему ни в работе, ни деньгами, а только пил за его счет с приятелями — никчемными типами, среди которых был королем, пока платил.
— Выбирай, — сказала Мимми его брату. — Или мы уходим и ты выкручиваешься сам, или всем занимается Мике, а ты оставляешь его в покое.
И брат все подписал. Он сидел напротив с красными глазами и в несвежей рубашке, распространявшей запах пота. Голос у него был хриплый, как у алкоголика.
— Но вывеска моя, — сказал он, резким движением отодвигая от себя бумаги. — У меня в голове еще масса идей. — С этим словами он хлопнул себя по лбу.
— Ты можешь забрать свою вывеску, когда захочешь, — ответил Мике и мысленно добавил: «Поскорей бы».
Он вспомнил, как брат нашел эту вывеску в Интернете. Белые неоновые буквы на красном фоне. «Last stop dinner» — так пишут в Соединенных Штатах, но здесь она выглядела бы смешно. У Мике на этот счет были свои планы. «У Мимми» — чем не вывеска для его заведения? Однако девушка об этом и слышать не хотела, поэтому пока название оставалось прежним: «Кафе-бар Мике».
— Зачем вы готовите такие странные блюда? — спрашивал Мальте, удрученно тыча пальцем в меню.
— Но в них нет ничего странного, — отвечала Мимми. — Они похожи на клецки, только поменьше.
— Клецки с помидорами — разве это не странно? Нет, давай что-нибудь из морозилки, например лазанью.
Мимми исчезла на кухне.
— И никаких салатов, ты слышишь? — крикнул он ей вдогонку. — Я не кролик.
Мике повернулся к Ребекке Мартинссон:
— Останетесь еще на одну ночь?
— Да.
«Что мне делать? — мысленно спрашивала себя она. — Куда податься? Кто меня здесь помнит?»
— Вы знали убитую женщину-священника? — спросила Ребекка у Мике. — Какой она была?
— Она мне нравилась, — отвечал бармен. — Она и Мимми — лучшее, что я видел в этом поселке и в этом заведении. Когда я начинал, ко мне ходили только одинокие холостяки от восемнадцати до восьмидесяти трех лет. После ее переезда стали появляться и женщины. Мильдред изменила нашу жизнь.
— То есть священник уговаривала женщин ходить в бар?
Мике засмеялся.
— Только для того, чтобы поесть! Да, она была такая. Она считала, что время от времени женщинам надо отдыхать от кухни и появляться на людях. Можно и со своими мужьями, когда лень готовить. Обстановка в кафе совершенно изменилась. Раньше здесь сидели одни мужчины и ржали как жеребцы.
— Но мы этого не делали! — возмутился Мальте Алаярви, краем уха подслушивавший их разговор.
— Ты это делал и занимаешься этим до сих пор, — отвечал ему Мике. — Сидишь возле окошка, смотришь на реку и ржешь над Ингве Бергквистом