— Но я не женоненавистник, — смущенно пробормотал он.
— Нет, однако тебя выставляют именно таким. — С этими словами Бертил Стенссон положил на стол последний номер местной газеты.
Ни у кого не возникло необходимости брать его в руки, этот номер читали все. «Женщина-священник дает ответ» — гласил заголовок. В статье рассказывалось о последней проповеди Мильдред Нильссон. Она напоминала, что стола — одежда женщин Древнего Рима, однако с третьего века используется в качестве литургического облачения священников. «Таким образом, — далее приводились слова самой Мильдред, — одежда современных пасторов по происхождению женская. Я не против рукоположения мужчин, — говорила далее Мильдред, — потому что в этом вопросе нет различия ни между мужчиной и женщиной, ни между эллином и иудеем».
Газета не обошла вниманием и Стефана. «Стефан Викстрём, — писал журналист, — не считает себя лично задетым словами Мильдред Нильссон. Он любит женщин, но предпочел бы не видеть их в священническом облачении».
Сердце Стефана замерло. Он чувствовал себя обманутым. Да, именно это он и говорил, но в совершенно другом контексте. Журналист спросил его: «Вы любите своих братьев. А как насчет сестер? Вы женоненавистник?» И он честно ответил, что нет, ни в коем случае. Он любит женщин. «Однако предпочли бы не видеть их в священническом облачении?» «Нет», — ответил Стефан. Вот какой был разговор в общих чертах. Викстрём не вкладывал в свои слова никакой оценки, не устанавливал никакого ранжира. Он полагал, что работа диаконисы не менее важна, чем священника.
Пастор сказал, что не хотел бы видеть никаких ответных действий со стороны Мильдред.
— А со стороны Стефана? — спокойно спросила она. — Ни он, ни его семья не приходят на мои проповеди. У нас никогда не было совместных конфирмаций, потому что Стефан отказывается со мной работать.
— Я не могу игнорировать слова Священного Писания, — отвечал Викстрём.
Мильдред нетерпеливо тряхнула головой. Бертил старался выглядеть невозмутимым. «Они много раз слышали это раньше, — подумал Стефан. — Тем не менее правда остается правдой».
— Иисус выбрал себе в ученики двенадцать мужчин, — говорил Викстрём. — Первосвященник также всегда был мужчиной. Сколько же можно закрывать глаза на Священное Писание в угоду преходящим социальным ценностям?
— При этом все апостолы, равно как и первосвященники, были евреи, — заметила Мильдред. — Как с этим? И потом, перечитай Послание к евреям, там сказано, что наш первосвященник — Иисус.
Бертил сделал останавливающий жест рукой. Это означало, что он не желает продолжения этой бесконечной дискуссии.