За окошком сгущались зимние февральские сумерки. Было холодно.
— Но как же вы проживете? Вы уже и так голодаете.
— Проживем. Скажи лучше, куда пропал Джон?
Она все еще сжимала в руках мешочек с деньгами.
— Джон теперь ходит к этим… к рантерам. И Роджер Сойер с ним тоже. Из Лондона пришел их проповедник, Лоуренс Кларксон.
— Кларксон? Я, кажется, что-то слышал. И что же?
— Они собираются у Бриджет в доме. Что они там делают, я не знаю, но, когда он приходит от них, пахнет от него гадко: вином, табаком… Ты поговори с ним, а?
— Хорошо. Я понимаю, у нас сейчас трудно. Чтобы сохранить веру в успех, нужна огромная сила, выдержка. А мальчику хочется удовольствий, радостей, хочется немедленных улучшений. Он уже небось и на девушек заглядывается, а? — Лицо его потеплело, он положил ладонь ей на руку. Она встрепенулась и потянулась к нему.
— Я отказала Платтену. Грех не держать обещания, но еще больший грех делать то, против чего вся душа твоя восстает… Он пришел в ярость, затрясся весь. Начал кричать… я уже не помню точно, на меня будто столбняк нашел. Что я падшая женщина и продала душу дьяволу. Что стоит ему захотеть, и меня привяжут голую к телеге, протащат через весь город и высекут на базарной площади как ведьму или уличную девку. — Она закрыла лицо руками. — Но главное, знаешь, что он твердил? Что для него не секрет, чьих рук это дело. Что он будет жаловаться, добьется искоренения зловредной ереси и разорит, как он это сказал… гнездо богохульства.
За дверью раздался шум, возня, послышались удары. Элизабет вздрогнула. Джерард встал, открыл дверь.
— Джон, Роджер, вы как раз и нужны. Что это вы такие веселые?
В хижину вместе с морозным паром ввалились четверо: Джон с Роджером, Уриель и сухонький подвижный человек лет сорока. Небольшое личико бороздили морщины, темные волосы были расчесаны гладко, даже с некоторым щегольством. Губы его были тонки и очень красны, взгляд небольших серых глаз цепко останавливался на собеседнике.
Он уселся рядом с Элизабет, сбоку быстро глянул на нее, потом уставился на Уинстэнли.
— Что-то, брат, лицо у тебя невеселое. Или не соглашается?
Джерард вместо ответа вопросительно посмотрел на мальчиков. Джон, усевшийся было вместе с Роджером на кровать, вскочил. Лицо его пылало.
— М…мистер Уинстэнли, это Лоуренс Кларксон из Лондона. Он… проповедует здесь… почти то же, что и вы…
Роджер сидел молча и тихо икал. По комнате распространялся запах лука и винного перегара. Длинный Уриель с восторгом смотрел на Кларксона безумными блестящими глазами. Тот повернулся к Элизабет: