— Иногда, — призналась она. — В основном моя семья. Но мало кому из прочих позволено так ко мне обращаться, в основном потому, что это напоминает мне о тех временах, когда мне было года четыре, ведь именно тогда возникло это прозвище. Мне так и не удалось домашних отучить от него. Но, знаете, меня просто нервная дрожь пробирает от вашей «мисс Брайс».
— Хотите, чтоб я называл вас Русалочкой?
— Нет, — ровным голосом отозвалась она. — Просто Дайаной. И какое отношение это имеет к теме нашего разговора, Том?
— Просто Генри писал мне о вас, употребляя именно это прозвище, и он продолжает именно так вас называть в бреду.
— Генри никогда не называл меня Русалочкой…
— Может быть, не в глаза, — согласился Уильямс. — Но в своем письме он описал вас как белокурую богиню и еще сообщил, что не знал, что такое любовь, пока не встретил вас. Генри также упомянул ваше происхождение и кучу адвокатов и судей в вашей родне… — Замолчав, он иронически поднял брови. Девушка попыталась было возразить, но Томас безжалостно продолжал: — А потом, разбирая его вещи, что же я нашел? Ваш незаконченный портрет. И ваше имя упоминалось в его дневнике. Ваше, несколько раз подчеркнутое. Да еще и от этой квартиры…
Дайана уставилась на него, широко распахнув глаза и раскрыв рот.
— Это… это… да я просто слов не нахожу. Впрочем, нет, нахожу. Произошла какая-то чудовищная ошибка. Да, мы с Генри расстались, но откуда вы взяли, что в том есть моя вина? Почему, несмотря на то что раньше вы меня в глаза не видели, я оказалась объектом, вызвавшим ваше презрение? — Ее глаза бросали ему гневный вызов.
Томас пожал плечами, покрутил в пальцах бокал на длинной ножке, и она машинально отметила, что у него длинные пальцы и что его часы с потертым кожаным ремешком видали лучшие времена.
— Я навел справки.
— Вот как, — насмешливо отозвалась Дайана. — Ну, расскажите мне еще что-нибудь.
Подняв голову, он встретился с ней взглядом, и девушка увидела в его зеленоватых глазах ту же насмешливость, которую заметила раньше.
— Должен признаться, что вы весьма колоритная особа, Дайана, — произнес он.
— Продолжайте! — скомандовала она.
— Ну… — Он откинулся на спинку стула. Двадцать три года, учились в хороших школах, еще пансион для благородных девиц, принадлежите к приличному обществу, научились ездить верхом чуть ли не раньше, чем ходить, выступали с показательными прыжками… Вот что мне удалось узнать. Плюс тот факт, что папочка, похоже, ни в чем вам не отказывает, включая и эту хибару. — Он огляделся. — Еще вы заработали репутацию… напыщенной, высокомерной девицы.