— Опять новая песня? Ещё одна?
— Угу. Вот ты не веришь в мои пророчества, а ведь песни раньше я тоже не сочинял.
— Алёша, одно дело песня и совсем иное — какие твои ужасные россказни чуть ли не о конце света. А песню пой, я не возражаю.
— А танцевать?
— Сколько угодно.
— И с кем угодно.
— Стой! Так вот оно что! Ты влюбился, что ли? Алёшка!
— Пап, да не пугайся ты так. Я всё понимаю. И что рано мне и что она мне не пара. Так я на многое и не рассчитываю. Максимум — поцелуй где-нибудь в тёмном углу. Всё. Я же ведь с девчонками ещё и не целовался ни разу. Ну, кроме сестёр, но они не считаются.
— Кто она?
— Какая разница?
— Алексей!
— Хорошо. Лена Пономарёва, дочь дворцового истопника. Доволен?
— Нда. Цесаревич и дочь истопника. Представляю, что начнётся в Петрограде уже на следующий день. А уж что напишут газеты!.. Алёш, может, не надо? Ведь всё переврут. Что бы там у вас на самом деле ни было, напишут так, будто ты напился пьяный и изнасиловал бедняжку.
— А у нас, папа, пока ещё действует закон об оскорблении величества.
— У нас много чего вроде как действует, а на самом деле…
— Да ладно тебе, пап. Так можно мне немного почудить на празднике?
— Я же сказал, разрешаю. Но с этой дочкой истопника чтобы действительно не дальше поцелуев! Понятно?
— Понятно. Да я дальше и сам не полезу. Мне ведь двенадцать лет. Куда мне!
— Может, и целоваться не надо? Потерпи год-другой, а?
— Папа! Вот всё ты мимо ушей пропустил. Я же говорю, некуда дальше тянуть! Это моё последнее Рождество. Последнее! Не могу я год-другой ждать. Не дождусь!
— Алексей! Ты опять за своё? Прекрати эти разговоры!
— Да, папа, вижу, что сын Алёша не может достучаться до сердца отца своего. Не веришь ты мне. Не хочешь поверить.
— Так ты и не говоришь ничего толком. Смерти многие, Рождество последнее. Сам посуди, возможно ли поверить в такое?
— Вера — она тем от знания и отличается, что доказательств не требует. Нет у меня доказательств. Вера в истинности своего предвидения есть. А вот доказательств нет. Увы.
— Ладно, Алёша, давай более не станем разговор сей поднимать, хорошо?
— Хорошо, папа.
— Вот и договорились. А теперь…
— А теперь, Ваше Императорское Величество, аудиенции у Вас настоятельно испрашивает Его Императорское Высочество Наследник, Цесаревич и Великий Князь Алексей Николаевич. Соблаговолите принять?
— Вот как? Что ж, раз так, давай поговорим и с Наследником…
* * *
— Стена, Лёшка. Бесполезно.
— Я и сам заметил. Вижу по глазам, что не верит он мне. И даже не пытается поверить.
— Жаль. Я всё же на тебя больше рассчитывал.
— Петь, ну попытайся. Хуже всё равно уже не будет.