— Верю. Папа, Она открыла мне кусочек моего будущего. Маленький кусочек.
— Вот как? Любопытно.
— Папа! Вижу, не веришь ты мне до конца. Думаешь, вот что-то привиделось ребёнку со страха, он сам себя и убедил, будто Пророчество было ему.
— А не так?
— А не так! Я уже не такой уж и ребёнок. Наверное, это последний раз, когда я к тебе на колени залез. Кончилось моё детство, папа. Кончилось.
— Ты взрослеешь, сынок.
— Взрослею. Но повзрослеть так и не смогу.
— Отчего же?
— Я же говорю, видел я кусочек своего будущего. Ничего конкретного. Так, картинки размазанные. Похоже на сон, который утром вспомнить никак не можешь. Но при этом полная, слышишь, ПОЛНАЯ уверенность в том, что всё это правда.
— Что за правда-то?
— Правда — что видел я истинный кусочек своей Судьбы. Маленький кусочек.
— Алёша, право, по-моему, ты сам пугаешь себя. Да коли даже и правда то. Сам же говоришь, кусочек видел лишь малый. Можно ли по малому о великом судить?
— Можно, папа, можно. А кусочек малый видел я потому, что и жизнь мне отмеряна малая. Не влезет в мою жизнь величие. Никак не влезет, хоть ты тресни.
— Да что за слова-то такие! Алёша! Чтобы сего от тебя я более не слыхивал!
— А толку-то молчать? Папа, ты не представляешь, как это страшно — знать собственную судьбу и ощущать полное бессилие своё хоть что-то в ней поменять!
— Алёша!
— Вижу, не веришь мне. Не веришь.
— Уж больно слова страшные ты говоришь, Алёша. Как в такое поверить можно?
— У нас Рождество скоро.
— Да. Ты что-то попросить хотел?
— Гостей пригласим? Я имею в виду, на настоящее Рождество, тут, в Царском Селе. А не тот обезьяний цирк, что в Зимнем будет.
— Скажешь, тоже, "обезьяний цирк". Кстати, на этот цирк со мной поедешь. Наследник. Должен присутствовать, сам понимаешь.
— Понимаю. Съезжу. В последний раз.
— Отчего в последний раз?
— Папа, это будет моё последнее Рождество в жизни. И твоё тоже.
— Алёшка, ты опять?! Прекрати! Я приказываю тебе, прекрати такие разговоры!
— Не кричи. Сделай мне подарок на Рождество.
— Подарок? Чего ты хочешь?
— Пригласи на праздник детей дворцовой прислуги. Всё равно ты со всеми Великими Князьями давно переругался. Ну их, этих князей. Пусть нормальные дети придут, обычные.
— Детей прислуги? А что? Почему бы и нет. Это же не официальный, а семейный праздник. Кого захочу, того и приглашу. Быть посему!
— Спасибо, папа. И разреши мне, пожалуйста, немного на празднике почудить.
— Почудить?
— Совсем немного, честное слово, немного.
— И как ты собираешься там "чудить"?
— Пап, да ничего ужасного. Песню новую спою. Возможно, потанцую. Вот и всё.