Саму коронацию плохо помню. Устал я. И душно в Успенском соборе, туда народу больно дофига набилось. Помню, голову мне Тихон какой-то дрянью вымазал, напялил на меня знакомую мне по фотографиям Шапку, и вот я уже и император. Круто! А через полчаса после этого меня чуть не убили.
Чего там, Коль? Приехал уже? Ну, пусть заходит. Владимира Михайловича нет сейчас в Кремле, он в Лавру уехал. Так я уж сам. Дзержинский уже понял, что я не совсем кукла и Владимир Михайлович свои решения со мной согласовывает. Так что в крайнем и срочном случае можно заручиться моим согласием, надеясь, что Штрюмер его потом одобрит.
А вообще, Феликс Эдмундович какой-то нервный стал в последнее время. Работает, что ли, много? Или то на него так та статья повлияла? Я заметил, она его впечатлила сильно. У нас ведь тут цензура в Москве отменена. И помимо всего прочего, печататься стала и большевистская газета "Правда". Дважды в неделю. Пятьдесят тысяч экземпляров. Правда, это общий тираж. Чисто в Москве тысяч двадцать всего печатается.
И вот три дня назад в "Правде" опубликовали очередную статью Ленина. Я читал её. Нда. Мне кажется, Владимир Ильич несколько погорячился. Нельзя же так! Люди старались, хотели как лучше. А он Моссовет обозвал предателями, приспособленцами и трусами, а Дзержинского и Ногина и вовсе ласково повеличал иудушками и политическими проститутками. Вроде, он такое про Троцкого сказать должен был? А у нас получилось, что про Дзержинского. О, а вот и он сам.
— Ну, здравствуй, твоё Величество, — приветствует он меня. Всё нормально, он меня так называет, когда мы одни. Это у него вроде шутки.
— Здравствуйте, господин карбонарий, — а это я в ответ пошутил. Тоже нормально, он не обижается.
— Как здоровье? Больше не стрелял никто? — толстый намёк на тот случай после коронации.
— Бог миловал, Феликс Эдмундович. Здоровье хорошее.
— Вот и славно.
— Присаживайтесь. Чайку? Или кофе?
— Чайку, Алёша. Ты ведь знаешь. Да вот Коля и несёт уже. Благодарствую, Николай.
Колька ставит на стол поднос с двумя чашками, встаёт по стойке "смирно", щёлкает каблуками, кивает, и выходит за дверь. Красиво у него получается. Я бы не смог так.
— Так с чем пожаловали, Феликс Эдмундович? Что-то срочное?
— Ну, не то, чтобы так сильно срочное, но…
— Не томите, Феликс Эдмундович. Что там у Вас?
— Сегодня из Швейцарии письмо мне с верным товарищем передали.
— Что-то важное?
— Да. Хочешь взглянуть?
— Если Вы не против.
— Вот, смотри. Написано по-немецки. Перевести?
— Не нужно. Я понимаю немецкий.
Так. И что тут? Письмо не слишком большое. Отчего-то бумага рыбой воняет. Нелегально переправляли, должно быть. Группа товарищей. Германское командование согласилось. Через Швецию далеко и долго. Кайзер лично дал указание пропустить прямо сквозь линию фронта. Личные гарантии безопасности до русских позиций от кайзера. А, понял. Кто-то едет в Россию из Швейцарии и этого кого-то немцы пропускают через свои позиции. И кто это? Ага, вот список пассажиров спецвагона. Кто?!!