Татьяна Александровна поднялась по лестнице: «Вот и конец». Конечно, она знала, что это не может долго продолжаться. Но так неожиданно…
Она отперла дверь, вошла в свою комнату и зажгла свет. Кровать была аккуратно застлана. Сергей прибрал перед уходом — ведь она не любит беспорядка. Все было как всегда, и вещи стояли на своих местах. Но она сразу почувствовала, что что-то случилось. Что? Она беспокойно огляделась.
На комоде лежал лист бумаги. Только две строки: «Я не хочу тебе мешать. Ты свободна. Прощай. Будь счастлива».
Как? Он уехал? Не может быть… Она открыла шкаф. Ни его серого костюма, ни пальто. Чемодана тоже не было. Значит, Сергей уехал…
Она села на кровать. Слезы текли по ее лицу. Сережа… Что же теперь будет со мною? Сережа уехал, Джонсон уедет… Она бросила шляпу на пол и заплакала, уткнувшись головой в подушку.
Потом встала и снова перечла записку: «Будь счастлива…» Она всхлипнула: «Хорошо мое счастье!» — «Ты свободна». Свободна? И еще не совсем понимая, почувствовала, как быстро забилось сердце.
«Свободна? Я свободна. Тогда Джонсон не уедет, и я буду счастлива. Ах, Господи!» Она села на стул, прижимая записку к груди: «Я свободна, свободна».
И вдруг вспомнила Чаплина в «La ruee vers l’or»[48], как он выпускает пух из подушки, прыгает и кувыркается от радости. Жаль, что ей нельзя так. Но Джонсон… Ждет ли он?.. И она побежала к телефону.
— Алло, алло, это вы?
— Да, это я. Я знал, что вы позвоните.
— Нет. Вы ничего не знали. Мой муж уехал. Понимаете?.. Совсем…
— Это хорошо, не так ли?
— Очень хорошо. Я теперь свободна. Приезжайте за мной скорее. Ах, я так счастлива, так счастлива. А вы?
Она повесила трубку и побежала наверх, перепрыгивая через три ступеньки.
Одеваясь, Татьяна Александровна представляла себе, как завтра ей будет прислуживать камеристка: «Вот, барыня, ваши чулки».
Она натянула на ноги единственную пару шелковых чулок: «Мари, выбросьте эти чулки или возьмите их себе. И туфли тоже». — «Спасибо, барыня».
Да, так будет говорить камеристка.
Она надела простое белое платье. Какое смешное и милое. Она чувствовала себя королевой, играющей в пастушку. Ведь это очень весело.
«Если даже в таких тряпочках вы очаровательны, какая же вы будете в настоящих платьях! Вы теперь счастливая женщина, Татьяна Александровна».
Она улыбнулась себе в зеркале и поглядела на свою руку: «Завтра у меня будет браслет, и я уже не буду жить здесь».
В зеркале отражался апельсин, все еще лежавший на столе. Она потрогала его. Жаль, что нельзя его сохранить на память. Все-таки последний подарок мужа.