— Он не пил! Он не успел! — Вдова неожиданно вскочила и бросилась на Жерара с кулаками. — Ты знал, ты всё знал, жирный мерзавец! Ты меня обманул, как тогда! Ненавижу! Ненавижу!
Комиссар не успел и пикнуть, как она уже вцепилась ему в горло. Мы поспешили ему на помощь. Но наших сил не хватило, трое здоровых мужчин не могли удержать бьющуюся в истерике женщину. Даже когда Эльвира, вмешавшись, влепила ей три успокоительные пощёчины, она всё равно, заламывая руки в наручниках и подпрыгивая в кресле, продолжала кричать:
— Меня оправдают! А если нет, то я пойду в тюрьму довольная, что всё равно отомстила тебе! Отомстила, убив самого красивого из твоих сотрудников, твоего любимчика Чунгачмунка, этого краснокожего юношу, экзотический цветок, звезду прерий, неукротимого мустанга, страстного следопыта, у которого в жилах огненная вода вместо крови!
Флевретти обалдело уставился на меня, а я на него. В глазах капрала читался немой вопрос: «У шефа есть любимчики? Да ещё более красивые, чем я?!»
— Не знаю каким образом, но я его убила! Он вышел из ванной, упал на кровать и сразу умер, умер, умер… Ха-ха-ха!!!
В этот драматический момент, как и положено в хорошем детективе, раздался короткий стук в дверь, и в кабинет вошёл подтянутый Чунгачмунк в строгой полицейской форме.
— Хук тебе, Большой Отец! И тебе, Блестящая Бляха, и тебе, Скользкий Брат. И тебе, добрая скво Эльвира с фотоаппаратом. А тебе не хук, злая женщина.
— Ты жив, о прекрасный муж мой?! — Чёрная Вдова едва не задохнулась от ужаса. — Но я тебя не убивала! Ты ведь не выпил яд! Я не успела, ты сам, сам!
— Я тебе не муж, о скверная городская скво с языком змеи и распущенностью барсучихи в брачный период, — строго отрезал вождь. — Обряд бракосочетания у нашего народа проводится на рассвете! И мужчина трижды сказал тебе об этом, но ты спешила и заставила провести его ночью. А ночью Маниту спит и не помнит наутро те клятвы, которые произносились во имя его при свете луны. Он бы не дал нам нового вигвама, двенадцати детей и богатых охотничьих угодий, иди в тюрьму, хук!
От такой пламенной речи прибалдели уже все. Эльвира с выпученными глазами автоматически строчила что-то в блокноте. Шеф замер с сотовым телефоном в руке, забыв вызвать подкрепление и спецназ. А Фурфур Флевретти впервые смотрел на Чунгачмунка таким взглядом, словно хотел, чтобы его сию минуту приняли в индейцы. Я же вдруг почувствовал, что день задался и на сердце становится легко.
Легко, потому что ещё один преступник задержан, справедливость восторжествовала, а вечером у меня будет повод вернуться к заветной тетради с приключениями нашего отдела детективов из Мокрых Псов. Если, конечно, моя милая журналистка не вспомнит о том, что я обещал ей завести «ферму» и подарить карету для сбора тыкв…