Я же, как крепкий поляцкий чёрт, на пиво практически не реагировал. У нас в хмельной Полякии на этот праздник все пили только чёрный самогон. Но один день! Потому что два следующих дня всё равно никто не мог подняться. У всех земель свои маленькие вариации Хмеллоуина, говорят, бритты три дня не ходят в туалет дома — только на улице, у подъезда или в лифте! Те же скотты после каждого литра обязательно задирают юбки, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Ново-огородские черти закусывают пиво селёдкой, баварзцы — кислой капустой, финкские — чёрным хлебом с сосновыми опилками, а моравцы, вообще, только пьют, три дня и три ночи, без закуски, без остановки и без сна. У кого как исторически сложилось, но этот праздник всегда один на всех…
Поэтому, с улыбкой приняв на завтрак три литра пива из положенных пяти, я со спокойной душой отправился на службу. Телевизионная реклама, требующая выпить десять, на меня не действовала. Я шёл по улице лёгким шагом, чуть нетрезво улыбаясь таким же счастливым прохожим и непринуждённо уворачиваясь от комьев грязи, традиционно швыряемых в этот день малышнёй. При каждом удачном попадании сорванцы дружно пели:
Кабы не был Хмеллоуин
В городах и сёлах,
Мы б не напивались в дым
В этот день весёлый.
Не плясал бы пьяный дед
Возле пьяной бабы
Без сосисок на обед,
Кабы, кабы, кабы…
После второго куплета их перепачканная грязью жертва уже хлопала в ладоши и раздавала детям по конфетке. Это своеобразный откуп, чтоб не обкидали ещё и на обратном пути. Детишки, они такие, им палец в рот не клади…
Я тоже держал в кармане штук шесть карамелек на всякий случай. А увёртывался не потому, что такой уж жадный. Просто не хотелось являться в участок перемазанным с ног до головы, как некоторые счастливчики. Поэтому можете представить себе моё удивление, когда я вдруг заметил странную картину. Счастливо визжащие дети обкидали грязью группу туристов, шедшую с вокзала. Все радостно смеялись, и только один сухопарый чёрт, вдруг оскалив зубы, бросился на детей, угрожая им длинной суковатой палкой. Перепуганная малышня бросилась врассыпную, а я кинулся навстречу нарушителю правопорядка.
— Что вы делаете, месье? — рявкнул я, перехватывая его палку на взмахе. — Это всего лишь дети. В такой день никто не вправе портить им праздник!
— Милостивый государь, они уже дважды бросили в меня грязью! — взвизгнул этот тип с крысиным лицом в длинном макинтоше и потёртом цилиндре.
— Это наши национальные традиции.
— Ваши ли? У вас явный поляцкий акцент, милостивый государь.
— Тем не менее я служу в полиции Мокрых Псов и не допущу безобразия на улицах! — повысил я голос, и прохожие с туристами поддержали меня согласным ворчанием.