— По ноге? А что же не по башке?
— По голове убить можно.
— Так он же вооружен был, поди?
— Был, разумеется. «Смит — Вессон» отнял я у него тогда… А мандат, между прочим, прошу переписать заново.
— То есть?!
— Здесь указано полномочие: в случае измены или каких-либо вредных действий главкома отстранить на месте. Не надо этого писать. Пускай само собой подразумевается. А то предъявлю Муравьеву мандат, прочтет он такие слова, неудобно получится. Зачем обижать человека авансом?
Ничего этого Михаил Артемьевич, понятно, не знал. Когда прибыл в Смольный, Еремеев доложил ему, что от Вальдена тревожных вестей пока не было и по обстановке тоже ничего нового здесь не предполагают.
— А я в штабе обстановочку прояснил, Константин Степанович. Завтра вся шайка будет у меня в руках, вместе с Керенским… Конечно, он некоторым образом тоже эсер, арестовывать его мне мало удовольствия. Но политическая необходимость требует! Да и, между нами говоря, Керенский слишком далеко отклонился от нашей партийной программы. Не только левые, даже правые эсеры осуждают его.
Большевик Еремеев спокойно, почти равнодушно выслушал эти откровения и показал свой новенький мандат:
— Вот, Михаил Артемьевич, читайте. Наэначение комиссаром при вашей особе оформлено.
Муравьев демонстративно не стал читать и поспешно протянул комиссару руку:
— Это хорошо, Константин Степанович! Очень даже превосходно! А ведь я сам выпросил вас к себе. Лично товарища Подвойского уламывал.
Еремеев зорко прищурил светлые глаза и то ли просто дернул своей зажатой в зубах трубкой, то ли действительно усмехнулся. Неужели догадался, что главком приврал?
На рассвете в том же автомобиле они помчались обратно к Пулкову.
Впервые за все эти дни дождь прекратился, ветер гнал по светлеющему небу обрывки туч, то и дело проглядывало выбравшееся из-за леса солнце — осеннее, ленивое, негреющее. Похоже, стало еще прохладнее. Всюду виднелись небольшие костры, окруженные красногвардейцами и солдатами — невыспавшимися, продрогшими.
Главком и комиссар остановились у одного такого костра.
— Как настроение, товарищи?
На вопрос ответили вопросом:
— Скоро пойдем в дело?
— Скоро, — заверил Муравьев. — Нынче.
— Скорей бы! — вздохнул кто-то.
— А куда торопиться? — возразили ему. — Куда рвешься? Жить, что ли, надоело? Из боя не все возвернутся.
— Чего каркаешь, дура? — огрызнулся первый. — Не меньше твоего жить желаю! Чтобы на новую жизнь поглядеть, на справедливую.
— Молодец! — похвалил Муравьев. — Мы с вами еще дождемся новой жизни, товарищи. Да, впрочем, новую жизнь не дожидаться, а завоевывать надо. Верно?