Мэтт открыл глаза и перевернулся на другой бок.
Рядом лежала Дороти, оставшаяся у него на ночь. Тихонько поднявшись и стараясь не разбудить ее, Мэтт прошел босиком в ванную.
Душ приятно взбодрил его, заметно поднимая настроение.
Бреясь, Мэтт раздумывал над несовершенством жизни.
Он и сам не понимал, что с ним происходит. Но иногда накатывала такая тоска, хоть вой. И никакая близость, никакая женщина не могли отогнать это гнетущее чувство. Как бы он ни старался, какие бы шаги ни предпринимал.
Вот и вчера.
Опять та же картина. Спасибо Дороти, что согласилась приехать. Они провели вместе ночь, занимаясь сексом.
Но потом, когда она задремала, удовлетворенная и довольная, хандра вновь атаковала его, заставляя размышлять о жизненных приоритетах.
Женщины.
Их было много. Стройные и не очень. Блондинки и брюнетки. Умные и не очень. Сексуальные и не очень.
Но ни одна из них не зародила в нем желания остаться с ней навсегда.
Его родители прожили вместе много лет и до сих пор любили друг друга. Глядя на них, Мэтт невольно завидовал силе объединяющих их чувств.
Он тоже хотел встретить именно ту, единственную.
Однако так и не встретил.
Смешно.
Лишь Даниель была с ним на протяжении долгих лет их дружбы. Лишь она пережила всех его подружек.
Но потом она уехала, исчезла из его жизни. Теперь их связывали лишь редкие звонки.
А ведь прошло только два месяца. Что же будет дальше?
Он не хотел себе признаваться, но он скучал по ней, по ее язвительным замечаниям, по ее улыбке, ее зеленым глазам.
Когда же она успела так запасть ему в душу? Когда?
Мэтт вздохнул. Наверное, в этом и заключается настоящая дружба? Или нет?
Даниель.
Тот поцелуй в аэропорту. Он чуть не заставил Мэтта остановить ее, вернуть. Однако он дал ей уйти. Жалел ли он? Трудно сказать.
Но одно он знал точно: он безумно соскучился по ней и ничего не мог с этим поделать.
— Привет. — В дверях показалась Дороти. Она предстала перед ним полностью обнаженной, ничуть не стесняясь своей наготы.
Мэтт бросил в ее сторону одобрительный взгляд.
Дороти была невысокого роста, стройная, даже несколько худощавая, со светлыми волосами и огромными голубыми глазами, с интересом взирающими на окружающий мир. Тонкие губы ее, как правило, всегда были изогнуты в усмешке.
— Прости, если разбудил, — пробормотал он, кладя бритву на стеклянную полку перед зеркалом и поворачиваясь к ней.
— Ну зачем же извиняться? — Она протянула руку и медленным движением сняла с его бедер полотенце. — Мы ведь не будем тратить на это наше драгоценное время.